Поезд стал тормозить, замедляя ход, в ночи раздался полный тоски гудок паровоза.
В дверь просунулась голова кондуктора.
- Вот ваша станция. И там виден свет.
Поезд остановился. Мужчины закутались, подняли воротники и спустились по обледенелым ступенькам. У заколоченного станционного здания высились поленницы дров. Мы бросились к ним.
- Можно сломать дом, - предложил Уильямс. - Хорошие будут дрова, сухие.
Но только мы принялись разбирать ближайшее строение, как вдруг из вьюги возник человек с фонарем в руке и винтовкой.
- Эй, вы что тут делаете? - крикнул он.
- Запасаемся дровами, - ответил кондуктор. - У нас топливо кончилось.
Подошел еще один, тоже с винтовкой.
- А ну, валите отсюда! - рявкнул он. - Вы там, в поезде. Вы куда-то едете. А мы тут, и впереди долгая зима. Полезайте в вагон и дуйте отсюда!
- Дрова, что лежат на станции, принадлежат железной дороге, - заспорил кондуктор. - Мы возьмем только их!
- Ни хрена вы не возьмете! - На нас смотрели дула двух ружей. - Нам эти дрова самим нужны. Проваливайте. Не согласны - оставайтесь, только мы будем стрелять.
- Черт с ними, - сказал я тихо кондуктору. - Он вообще-то прав. Им тут еще целую зиму тянуть. А мы уже немного нагрузили.
- Может, взять их с собой? - сказал кондуктор. - Увезти отсюда?
- Зачем это? - крикнул один из них. - Мы купили тут участки! Другие уезжали, а мы купили! Весной тут все расцветет! Мы здесь разбогатеем!
- Поедем, пока колеса не примерзли, - предложил я. - Где-нибудь дальше найдем дрова.
Мы вернулись в вагон. Машинист дал пар, колеса крутанулись на месте, а потом поезд тронулся и поехал в ночь и в метель.
- Бедняги! - вздохнул кондуктор. - У меня язык не повернулся сказать им.
- Что сказать?
- Об этом местечке. Остальные-то отсюда уехали потому, что узнали правду. Весной начнут спрямлять полотно, и этот место окажется милях в трех-четырех от железной дороги. Эти участки не стоят ни гроша. Здесь снова будут жить одни только койоты.
Глава 41
Через час к нам заглянул кондуктор. У нас был кофе, приготовленный на печке, мы налили и ему кружку. Снег, налипший на его усы, фуражку и плечи, серел, подтаивал и падал комками на пол.
- Снега все больше, - сказал он. - А впереди выемка. Боюсь, что ее замело.
- Выемка? - спросил Фэрчайлд. - Вы имеете в виду - в горе?
- Вроде того. Полмили длиной, тридцать футов шириной.
- У вас есть лопаты? - спросил я.
- Около дюжины найдется. Пробьемся через выемку - там будет полегче. Станция, поселок, магазины. Еда и топливо.
Пока он говорил, поезд начал тормозить. Дернулся, рванулся вперед и остановился окончательно.
Я надел свою куртку из бизоньей шкуры, мы с кондуктором вышли в тамбур и спрыгнули в снег. Подошли к локомотиву. Машинист, здоровенный ирландец, спустился к нам.
- Там все замело, Уолт, - сказал он.
Мы побрели вперед, утопая по колено в снегу. Рельсы перед нами были погребены под восьмифутовым слоем снега, и никто не мог сказать, как далеко простирается занос.
- Мы прошли примерно треть выемки, - сказал машинист. - Вряд ли ее замело до конца, скорее какой-то кусок. Если через него пробьемся, то будем на станции еще до рассвета.
- Давайте лопаты, - сказал я. - Если есть фонари, тащите и их.
Я начал раскидывать снег. Ко мне присоединился Фэрчайлд, а за ним разговорчивый Уильямс.
Он оказался неплохим работником. Мы согрелись, а вскоре нас сменил Миллер с двумя другими мужчинами. Мы вернулись в вагон попить кофе. Паровоз загудел, протащил состав футов на пятьдесят и встал.
Так шло время. Мужчины по трое сменяли друг друга. Расчищали путь на несколько десятков футов вперед, поезд подтягивался, и все начиналось сначала. Когда я в очередной раз вернулся в вагон погреться, то заглянул в ящик с дровами. Он был почти пуст. Пока мы работали, дрова превращались в дым. Я пошел на паровоз.
- Вам знакомы эти края, - сказал я. - Тут есть овраги? Что-нибудь такое, где можно найти дрова?
Машинист покачал головой.
- Не припоминаю. Впереди есть один овражек, но он голый. Никаких деревьев.
- Придется вам поделиться своим топливом, - сказал я. - В вагоне дрова на исходе.
- У нас у самих маловато. Мы без топлива далеко не уедем, да и вы тоже.
Еще час мы разгребали снег перед паровозом и потихоньку продвигали его вперед. Немного дров из тендера принесли в вагон и накормили голодное пламя. Мороз все усиливался.
И вдруг - прорыв! Стена снега перед нами проломилась, и мы увидели впереди голые рельсы. Мы побросали лопаты в товарный вагон, вскочили на ступеньки, а поезд медленно двинулся вперед. Похоже, к этому моменту выемка была пройдена до половины.
Поезд пыхтел и тащил вагоны со скоростью пешехода.
- Думаете, все? Прорвались? - спросил Фэрчайлд.
- Все может быть. - Я пожал плечами и сел рядом с Лорной.
- Как ты? - спросила она.
- Устал и замерз, - сказал я. - Но ведь мне такое не впервой. Прорвемся.
Она глянула на своего доктора.
- Он ведь работал наравне со всеми?
- Да, милая. Все в порядке
Лорна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Мы так долго жили вместе, что я прекрасно понял, о чем она думала все время: волновалась о том, как ее суженый пройдет испытания, примем ли мы его. Мы приняли бы доктора в любом случае, но Лорна надеялась, что мы примем не только ради нее, но и просто как человека.
Поезд тихо, словно ощупью, продвигался вперед. Сколько мы уже проехали после заноса? Сто ярдов? Двести?
Поезд остановился. Я сидел закрыв глаза, и даже сама мысль о том, что придется опять выползать на мороз, была мне ненавистна.
Дверь распахнулась, в нее ворвался холодный ветер.
- Шафтер, посмотри, а то не поверишь! - крикнул кондуктор. - Думаешь, из-за чего мы встали? Из-за снега? Ничего подобного! Там бизоны!
Все повылезали из вагона поглядеть.
В этом месте выемка была совсем узкой. Бизоны укрылись в ней от метели. Их набилось туда видимо-невидимо, они стояли сплошной стеной, заполняя выемку от склона до склона, а ветер наметал вокруг сугробы. Густая шерсть бизонов на головах и на плечах была покрыта снегом. Животные тупо глазели на нас. Их было не счесть, но думаю, что многие сотни.
- Они не шелохнулись, - сказал машинист. - Даже и не думают двигаться. Если налетим хоть на одного, поезд сойдет с рельсов.
Мы смотрели на бизонов, они, понурив свои огромные головы, - на нас. Им удалось найти самое лучшее укрытие в округе, и уходить отсюда из-за какого-то пыхтящего черного монстра они вообще не собирались.
- Может, их перестрелять? - предложил Уильямс.
- И что толку? - отозвался я. - В каждом из них по две тысячи фунтов, а то и больше. Куда их девать? Как уберем с пути?
- Но, может быть, они испугаются?
- Ничего не выйдет. Бизона не так просто испугать. Один охотник как-то раз установил ружье на подставку и бил их одного за другим, не меняя позиции. Одни падали, а другие продолжали пастись. Ни черта они не боятся. Мы застряли.
- Что же делать?
- Может, попробовать потихоньку двинуться вперед? Вдруг они очухаются и отойдут в сторону? А нет, так придется ждать. Буря стихнет, и они уйдут.
Возвращаясь в вагон, я обо что-то споткнулся. Разгреб снег и увидел старую шпалу. Вдвоем с Уильямсом мы затащили ее в вагон. Топора у нас не было, но были ножи, чтобы отрезать от нее по куску и бросать в печку.
Поезд дернулся, невероятно медленно двинулся вперед и опять остановился. Снова двинулся и снова затормозил. Я положил голову на спинку сиденья и расслабился. Теперь все дело за машинистом - вдруг ему повезет.
Я и не заметил, как заснул. А когда открыл глаза, окна светились серым утренним светом. Голова Лорны лежала у меня на плече. Фэрчайлд растянулся на двух сиденьях по разные стороны прохода, положив посередине мешок. Уильямс глядел в окошко.