- Контракт на поставку шпал окончился, Бен. Сейчас я заготовляю лес для приисков. А еще есть одно предложение - перевезти лесопилку в Рок-Спрингс.
- Рок-Спрингс?
- Городок поблизости. Похоже, он будет расти.
Я поерзал на стуле, который Каин сделал своими руками. Посмотрел на бревенчатый потолок, который мы сложили вместе, но думал не просто о потолке и стуле, о доме или лесопилке. Я думал о людях, которые собрались вокруг, которые накрепко связаны с нашим городом. Здесь я возмужал, здесь Джон Сэмпсон нашел свое место в жизни и приобрел авторитет; и Дрейк Морелл и Папаша Дженн - все они так или иначе забили здесь свои колышки.
Вошла Рут и протянула мне руки:
- Бендиго! Какой же ты красавец!
Я покраснел, а она рассмеялась.
Снова неторопливо шел разговор. Я упомянул Крофта.
- Тебе не говорили? Он уехал.
Внутри наступила странная пустота.
- Том? Уехал?
- Они поссорились с Нили, да и вообще. Мери тут никогда не нравилось. Они все продали и уехали в Неваду. Место называется... вроде бы Эврика.
Уехал Фосс Уэбб. Конечно, он всегда был в стороне, но все же - один из наших... А теперь вот - Том Крофт. Неужели началось?
Рок-Спрингс не для меня. Я знаю это местечко... Какой-то погонщик мулов прятался там от индейцев и обнаружил родник. Это было примерно в 1861 году. Потом там была почтовая станция, а рядом поселились люди по фамилии Блэр. Теперь же рядом нашли уголь, и это очень заинтересовало железнодорожников.
Вдоль железной дороги возникали и другие города, и в этот вечер мы много о них говорили.
После ужина я поднялся вместе с Рут к ее дому. Буд вышел из лавки, где он теперь работал, чтобы поздороваться со мной. Мы были теперь почти одного роста.
- Мы уже не пополняем запасы, Бен, - сказала Рут. - Торговля пошла на спад, оборот снизился. Когда все распродам, закрою лавку, и мы уедем в Калифорнию.
- Я знал, что так и будет, но мне тяжело это видеть, -, медленно произнес я. - Я полюбил эти места.
- Мы тоже. И всегда их будем любить.
Я рассказал ей о Нинон, о Нью-Йорке, о гостиницах, кафе и театрах.
- Мне всего этого очень не хватает, - наконец произнесла она. - А еще я хочу, чтобы Буд мог учиться в хорошем заведении. Дрейк, конечно, много ему дал, и теперь Буд читает те же книги, что и ты когда-то, но там есть по-настоящему хорошие школы, а я немало заработала благодаря своей лавке.
Когда я вошел к Этану, тот сидел у огня.
- Слыхал, что ты вернулся. Наверное, попозже сюда заглянет Стейси.
- А как Урувиши?
- Он ждет тебя, Бен. И все говорит о поездке к Биг-Хорнс. Больше ни о чем, разве что иногда о прошлых временах. Наверное, если бы ты не придумал это путешествие, он бы умер в середине зимы. Он живет только этой мечтой.
- Мы обязательно туда поедем.
- А компания тебе не нужна? Мы со Стейси присоединились бы к вам. Чтобы сгонять мошку с твоей спины.
- Сочту за честь.
- И правильно. Весной сиу вылезут из своих нор. Они начнут очередную охоту, и наши скальпы будут первыми, что они захотят получить.
- Боишься?
- Угу. Но отступать не собираюсь. Поеду. - Он поднял глаза. - Как в старые добрые времена, Бен, совсем как в старые времена.
- Вот и отправимся, если, конечно, не будем нужны здесь.
Ночь была спокойной и морозной. В городе стало больше огней, а значит больше домов. Черная лента дороги петляла в долине. На этой дороге я когда-то нашел Морелла, по ней ехал на поиски Нинон. Далеко в горах завыл волк. Этот дикий, тоскливый, странный, но прелестный звук отдавался эхом в моей душе, завораживая и успокаивая. Он подходил к моему настроению.
Если мы уедем отсюда, сумеем ли найти что-то подобное? Я не говорю, что наш город - самое лучшее местечко на земле, нет, конечно: лето здесь слишком короткое, а ветры слишком сильны... Есть много мест и получше, но это, пусть недолго, было нашим.
Будем ли мы снова трудиться все вместе, как когда-то? Станем ли смотреть на горы? Мы строили здесь не только руками, но и сердцем. Мы строили свой дом, хотя, быть может, каждый в глубине души чувствовал, что дом этот - временный.
В нас, американцах, навсегда останется чувство, что мы еще не дошли до конца пути. Наверное, лучше, когда человек накрепко привязан к земле, когда он строит дом не только для себя, но и для своих внуков и правнуков. Но мы так было прежде, так будет и потом - мы всегда пребываем в движении. Мы идем вперед, оставляя позади многое. Можно называть это храбростью или глупостью - но благодаря этому свойству мы никогда не стояли на месте, а всегда двигались вперед. Нам всегда казалось, что где-то за горизонтом этого бескрайнего мира есть места получше здешних.
Мы - люди пограничья, для него родились и воспитывались, наши взоры всегда устремлены к границе. Исчезнет граница нашей земли, фронтир превратится в упорядоченный мир - и тогда мы станем искать новые рубежи, рубежи разума, которые еще не переступал ни один человек. Мы отправимся к тем границам, что лежат дальше дальних звезд, таятся внутри нас самих и мешают нам добиться того, на что мы способны и чего мы желаем совершить.
А мне еще нужно искать свое место в мире. Мне повезло меньше, чем моему брату Каину. Он своими руками превращает железо в сталь, сталь, которая носит на себе отпечаток любви и знак умения мастера выплавить совершенство из холодного металла. Нельзя пренебрегать руками ремесленника, руками, которые ткут, сеют, сваривают и плавят, иначе мы потеряем слишком многое. Всем нам нужна гордость мастера, когда он отступает на шаг, смотрит на плоды рук своих, как я однажды смотрел на сделанный мною пол, и говорит: "Да, это хорошая вещь. Она хорошо сделана".
Я свернул с дороги и подошел к вигваму Урувиши. Сначала подал голос, а потом вошел. Они были там - Коротышка Бык и старик. Он курил у огня.
- Друг мой, Урувиши тебя ожидает, - сказал Коротышка.
Старик поднял глаза и показал, чтобы я сел рядом с ним на шкуру.
Он курил и молчал, а я глядел, как пламя пожирает сухие дрова, которые когда-то были деревьями. Их пепел накормит землю, из которой вырастут другие деревья. И с ними появятся другие звери и другие люди.
- Коротышка Бык говорил, что ты можешь не прийти, - произнес наконец Урувиши. - А я сказал ему, что мы вместе поедем туда, где собираются ветры.
- Поедем.
- Я стар... очень стар. Многие зимы ласкали мои кости, и с каждой зимой их ласка все сильнее. Это должно случиться скоро, сын мой.
- Через две луны поедем, - сказал я. - Сегодня утром там, где нет снега, появилось немного зелени.
- Это хорошо. Пока тебя не было, на наши сердца пала тень. А теперь ты вернулся, и мы снова стали молоды. Значит, через две луны. Мы будем готовы.
Глава 43
Утром мы с Лорной и Дрейком Мореллом поднимались по склону к Рут. Дрейк как будто похудел и стал выше ростом. Он был очень аккуратно одет и тщательно выбрит, но ведь так было всегда.
- Как дела в школе, Дрейк?
- Отлично. Есть несколько очень способных учеников, Бен. Но я, кажется, слишком часто поминаю твое имя всуе. Они тобой восхищаются, а я этим пользуюсь - все время им толкую, что ты не перестаешь учиться до сих пор.
- Тому, кто влюблен в учение, любимая не изменит никогда. Знание бесконечно.
- Я слыхал, ты снова уезжаешь?
- Да, я еду на север с Урувиши. Я ему обещал, и к тому же... ну, сам хочу поглядеть на Лечебное колесо. Мы называем нашу землю Новым Светом, но иногда, особенно в горах, я ощущаю дуновение древности. Дрейк, это очень, очень старая земля. Мне кажется, что люди бродили по здешним тропам куда раньше, чем принято думать. И Урувиши это тоже знает. Похоже, он хочет, чтобы я что-то почувствовал, что-то узнал, пока не стало поздно. Ты, наверное, и сам знаешь - каждое место рождает особое чувство, у каждого своя атмосфера. В горах мне порой кажется, что они хотят мне что-то рассказать. Эти земли принадлежали индейцам, а теперь мы делим их с ними, как когда-то пикты делили Великобританию с кельтами, саксами и датчанами. Индейцы, которых мы знаем, - не первые здесь, до них тут жили другие, а многие - и до тех. Земля эта принадлежит нам временно, наше время истечет, и сюда придут жить другие. В прериях миллионы бизонов, и до тех пор, пока они пасутся здесь, нельзя обрабатывать землю, нельзя пахать и сеять. Не построить ни школ, ни больниц, ни церквей - бизонам нужен простор, их никакими заборами не остановить. У меня за них болит сердце. Наверное, я чувствую, что я - заодно и с ними, и с индейцами тоже, и время мое истечет вместе с их временем. Не знаю. Старые индейцы рассказывают, что когда-то здесь жили волосатые слоны. На них охотились их далекие предки. Теперь этих слонов уже нет. Здесь водились медведи побольше гризли, и кошки с зубами, похожими на кривые клыки. Один индеец носил на шее такие зубы, а кто знает, откуда они у него? Достались в наследство? Или он нашел их в оползне или пещере? Всего этого давно нет, а мы все плачемся о том, кто уходит на наших глазах. Взваливаем на себя вину за неизбежное. В этом мире только одно достоверно - все меняется. Стоит нам уехать отсюда, и через несколько лет здесь ничего не останется. И если потом сюда придут другие люди, они ничего не заметят, разве что какую-нибудь мелочь. Мы нанесли земле увечья, оставили шрамы - но это все ерунда, настоящие увечья наносила ей грозная рука Господа. Но трава и деревья всегда возвращаются.