Короче говоря, успех Дизраэли был в основном символическим. Но благодаря его богатому воображению этот символ стал столь ярким. Любое британское правительство сочло бы Суэцкий канал важным для страны, но поскольку Дизраэли издавна демонстрировал свою «восточную» ориентацию, его заинтересованность в канале выглядела частью грандиозного замысла по усилению британского могущества на Востоке. Его решительные действия по приобретению этих акций оказались эффектной проделкой прирожденного романиста.
Помимо прочего, обращение Дизраэли к Ротшильдам было вполне в духе его фантазий о еврейском могуществе, которым он предавался в своих романах. Ссуда Ротшильдов на самом деле оказалась откровенно прибыльным делом: как только парламент собрался на очередную сессию, долг был выплачен с приличными процентами (чересчур приличными, по мнению некоторых). Но поскольку Дизраэли в свое время придумал Сидонию, вся эта сделка в духе Сидонии предстала как впечатляющий пример тайных связей евреев, вершащих свои дела из-за кулис. Действия Дизраэли на посту премьер-министра практически не имели отношения к его фантазиям и сочинениям, чего нельзя сказать о восприятии этих действий обществом. Ценой создания его собственного мифа стала необходимость жить внутри него.
16
Одиннадцатого августа 1876 года Дизраэли в последний раз выступил с речью в Палате общин. На следующий день стало известно, что королева пожаловала ему титул графа Биконсфилд. Принять титул Дизраэли заставили возраст и состояние здоровья, а отнюдь не тщеславие. Во время предыдущей сессии из-за физической слабости премьер-министра дела в парламенте шли ни шатко ни валко. Став пэром, он мог возглавлять кабинет от Палаты лордов, где работа велась неспешно, а тяжкий труд, связанный с участием в парламентских дебатах и управлением партией, переложить на плечи заместителей. Поначалу Дизраэли даже пустил слух, будто он готов покинуть пост премьер-министра, но это была лишь одна из его излюбленных уловок, к которым он прибегал, чтобы держать в узде своих приверженцев, а потому он вряд ли расстроился, когда кабинет настоятельно попросил его остаться. «В правительстве есть отменные умы и благородные сердца, но только один становой хребет», — услышал он от члена своего кабинета.
В титуле, избранном для себя Дизраэли, присутствовала тонкая ирония. Биконсфилд — название деревни близ Хьюгендена — возможно, привлекло его потому, что там скончался знаменитый консервативный политик Эдмунд Бёрк[95]. Но кроме того, Дизраэли конечно же помнил (пусть даже только он один), что в «Вивиане Грее» наделил именем Биконсфилд вскользь упомянутого персонажа. «Есть еще Биконсфилд, но мы с ним едва знакомы», — говорит маркиз Карабас, перечисляя своих возможных союзников. Беря это имя, Дизраэли как бы в очередной раз подчеркивает неразрывную связь своей писательской и политической жизни. Став премьер-министром, он сумел претворить в реальность свою фантазию, эту, казалось бы, несбыточную мечту ранних романов; государственный муж, известный как лорд Биконсфилд, — такое же творение Дизраэли, как и любой персонаж его книг.
Уход Дизраэли из Палаты общин ознаменовал конец целой эпохи в викторианской политике. Он оставался ее членом на протяжении почти сорока лет, и уже не возникало сомнений, что он войдет в историю как один из величайших парламентариев. Сам факт, что большую часть своей политической жизни Дизраэли был в оппозиции, означал, что его слава держалась скорее на искусстве вести дебаты, чем на таланте лидера. Необычная внешность Дизраэли и загадочная манера вести себя, которые в течение многих лет вызывали столько подозрений, со временем превратились в привычные элементы парламентской жизни. Конечно же, ни один член парламента 1837 года не мог предположить, что депутаты 1876 года будут так расстроены уходом Дизраэли. «Кажется, нас покинули истинное благородство и отрада консервативной политики, — писал ему один из этих депутатов. — Осталась одна рутина».
Однако если Дизраэли надеялся, что с переходом в Палату лордов в его жизни начнется более спокойный период, то ему пришлось испытать разочарование. В последней речи, произнесенной в Палате общин, он коснулся разногласий, которые уже начали вызывать брожение умов британцев и будут отравлять политическую жизнь страны в последующие два года. Речь шла о последнем обострении так называемого восточного вопроса — то есть, в сущности, о необходимости решить, как вести себя в связи с упадком Оттоманской империи. Турки, добравшиеся в эпоху Возрождения до ворот Вены, начиная с восемнадцатого века вошли в полосу неуклонного ослабления своего государства. Их военное и политическое бессилие привело к вакууму власти в Юго-Восточной Европе и послужило причиной серии войн и дипломатических кризисов на протяжении всего девятнадцатого столетия.
95
Эдмунд Бёрк (1729–1797) — англо-ирландский политический деятель, родоначальник идеологии консерватизма.