Мы были идеальной обслугой, но обслугой, и мечты Лизы сильно потрепались от этого осознания, однако сдаваться она пока не хотела.
Меня сам факт обслуживания толстых кошельков задевал, но я терпела, чтобы года через два стать старшим бортпроводником, как Татьяна, налетать еще часы и уйти в инструкторы, открыв свою школу обучения стюардесс. Пока потерплю.
- Маш. – Позвала Лиза, закрывая дверь стаффа и так же как несколькими минутами ранее Татьяна, прислоняясь к ней спиной. – Тот качок тебя потребовал.
Я обернулась, не выпуская из руки нож и оценивающе глядя на напряженную Лизу с обеспокоенным взглядом. Очевидно, она уже была сама не в восторге от своей мечты, а соболезнующий взгляд мне в глаза однозначно говорил, что тот громила с мозгами немного не в ладах, раз уж даже у стойкой в стремлениях Лизы на лбу написано «а не уволиться ли мне нафиг после рейса?».
- Может, пилотам сообщить? – прикусила губу Татьяна, глядя на меня, моющую руки и недовольно кривящую губы. – Диего?..
Да, Диего. Я улыбнулась, выключая воду.
У частных джетов, как правило, пилоты были иностранцами. Это объяснялось понтами, регистрацией самолетов за пределами родины из-за местного таможенного сбора и безумного налогообложения, ну и, само собой, качеством пилотирования, ибо обучение в зарубежных ВУЗах было на порядок лучше. И так же, как правило, у экипажа завязывались интрижки.
Сложно не завязаться романчику с иностранным гражданином, когда рейс может идти беспрерывно две и больше недели и по прилету и получения командировочных до следующего перелета, вы все дружной компанией празднуете и веселитесь в барах, или осматриваете местные достопримечательности. Вот и я не стала исключением.
Диего, тридцатилетний страстный испанец, работающий вторым пилотом, был моим стабильным служебным романом на протяжении полутора лет, несмотря на Женьку, сосватанному мне в женихи его и моей семьей тесно дружащих не один десяток лет.
Я бросила взгляд в зеркало у двери, поправляя пряди выпавшие из узла на затылке. Отношения с Женькой у нас были, что называется, свободные. Мы с ним дружно изображали крепкую пару, чтобы усыпить бдительность и прессинг родителей, которые непременно бы изводили каждого из нас по отдельности за свободолюбие, разгульный образ жизни и несоответствие репутации семей. Сошлись мы с ним, чтобы сбежать из отчего дома, избавившись от многолетних наседаний. Жили вместе как добродушные соседи, иногда от скуки занимались сексом, но чисто по-дружески. Для здоровья, так сказать. Я всегда знала о Женькиных женщинах, он о моих любовниках, условие у нас одно – домой, в нашу общую съемную квартиру никого не приводить и всегда предохраняться. Родители, смиренно ждущие нашу «грядущую» свадьбу, не подозревали о наших с ним мерзковатеньких, но таких обалденных отношениях и были счастливы, лелея мечты о внуках.
- Косицкий на их стороне. Сказал же, чтобы обслужили по высшему разряду, - вздохнув, я перевела взгляд на мрачную Татьяну, смотрящую на ящики с алкоголем. – Диего вспыльчив, посадит самолет еще. Неустойка неподъемная и авиакомпания пустит нас по миру, занеся в черный список. Татьяна, не переживай, не насиловать же он меня будет.
Лиза выдохнула, с сомнением отходя от двери и пропуская меня в салон. Первое, что почему-то зацепил мой взгляд - объемные букеты на подставках по всему салону. Флористов только зря дергали. Белые лилии с розами в расписных вазонах не вписывались в интерьер оккупированный семью пьяными телами, шестеро из которых разместились на белых кожаных диванах за столом справа, а седьмой, тот самый псевдобогатырь, разочарование и опасение Лизки, сидел напротив стола через проход, попивая текилу прямо из бутылки.
Пара моих шагов по толстому ворсу ковра и вот я уже склоняюсь с правой стороны бритоголового и доброжелательно интересуюсь, чем могу быть полезной.