— О, я не думаю, что Гиммлеру это понравилось, но фюрер нашел объяснение удовлетворительным. Они прикрыли это дело. На том этапе войны, им не хотелось, чтобы это появилось на первых страницах газет. То же и на нашей стороне, только по другим причинам.
— Никакого упоминания в печати?
— Совершенно.
— С этой точки зрения случайный выстрел, прервавший жизнь Хейни Баума, был очень кстати, — сказал я. — Он мог стать источником проблем.
— Более чем кстати, — сказала Сара категорично. — Как однажды сказал мне Гарри, Дагел Манроу ненавидит оставлять свободные концы. Это всех устраивало. «Ди-Дэй» приближался, и Эйзенхауэр был доволен, что Келсоу вернулся живым. Наши люди из разведки не хотели усложнять жизнь Роммелю и тем генералам, которые участвовали в заговоре против Гитлера.
— Они почти преуспели, — напомнил я.
— Да, бомба в июле того же года. Гитлер был ранен, но выжил.
— А заговорщики?
— Граф фон Штауффенберг и многие другие были казнены, некоторые из них самым жестоким образом.
— А Роммель?
— За три дня до покушения на жизнь Гитлера, машину Роммеля обстреляли из пулемета с низко летящего самолета Союзников. Он был очень серьезно ранен. Хотя он был вовлечен в заговор, в практическом смысле он ничего не делал.
— Но его все равно взяли?
— Не сразу. Кто-то не выдержал гестаповских пыток и назвал его. Однако Гитлер не хотел скандала, связанного с заключением в тюрьму величайшего немецкого героя войны. Ему был дан шанс покончить с собой и обещание не преследовать семью.
Я кивнул.
— А что стало с Хофером?
— Он погиб в тяжелом бою около Кана, спустя недолгое время после вторжения.
— А Хью Келсоу?
— Он уже не мог вернуться в строй полностью. Нога так и не восстановилась. Но его инженерный опыт пригодился еще в марте сорок пятого при форсировании Рейна. Он погиб при взрыве, при производстве работ на проклятом мосту в Ремагене. Кровавая западня.
Я поднялся и подошел к окну, стал смотреть на дождь, думая обо всем, что узнал.
— Поразительно, — сказал я. — И самое поразительное, что это оставалось так долго неизвестным.
— Для этого были причины, — сказала Сара. — Связанные с Джерси. Этот остров был освобожден девятого мая 1945 года. Через пару месяцев будем праздновать сороковую годовщину. Здесь День освобождения является важным событием.
— Могу себе представить.
— Но после войны было трудное время. Обвинения и встречные обвинения тех, кто подозревался в сотрудничестве с врагом. Гестапо выследило некоторых людей, написавших анонимные доносы на соседей и друзей. Эти имена были обнаружены в архивных делах. Был создан государственный комитет по расследованию.
— И что он нашел?
— Я не знаю. Эта информация засекречена на сто лет. Вы не сможете прочитать их рапорт до 2045 года.
Я вернулся к камину и снова сел.
— Что случилось с Элен де Виль, Галлахером и Гвидо?
— Ничего. Никто из них не попал под подозрение. Гвидо был взят в плен в конце войны, но Дагел Манроу позаботился о том, чтобы он был выпущен почти немедленно. Муж Элен, Ральф, вернулся совсем больным. Он был ранен во время операции в пустыне. Он так и не смог поправиться и умер через три года после войны.
— Элен и Галлахер поженились?
— Нет. Звучит глупо, но мне кажется, что они слишком долго знали друг друга. Она умерла от рака легких десять лет назад. Галлахер пережил ее на несколько месяцев. Ему было восемьдесят три, но он до конца оставался настоящим мужчиной. Я была с ним до конца.
— Я хотел спросить, нельзя ли взглянуть на усадьбу де Вилей и на Сентябрьский прилив?
— Я не уверена. Джерси сильно изменился со времени окончания войны. Теперь мы один из наиболее важных мировых банковских центров. Здесь огромные деньги и полно миллионеров. Одному из них принадлежит теперь усадьба де Вилей. Возможно, мне удастся что-то организовать, но я совсем не уверена.
Я не задал еще самого важного вопроса, и Сара Дрейтон это, конечно, знала. И ожидала.
— А вы и Мартиньи, что было с вами?
— Я была награждена орденом за военные заслуги. Естественно, основание для награждения не было приведено. В силу каких-то причин свободная Франция одарила Croix de Guerre, за проявленное мужество перед лицом противника.
— А американцы? Они тоже как-то отметили?
— Господи, нет, конечно! — Она рассмеялась. — С их точки зрения весь эпизод выглядел крайне неудобно. Они предпочли о нем забыть как можно скорее. Дагел Манроу дал мне работу на Бейкер-стрит. Я ничего не могла бы рассказывать, даже если бы и хотела. Напомню, что он сделал меня офицером женского вспомогательного подразделения ВВС.