Карри ушел, оставив Слейтона наедине с Элоис. Слейтер понес девушку наверх в ее комнату. Она дрожала, ее кожа совсем посинела. – Зачем, Элоис? шептал он.
– Мне нужно уйти, – ее глаза сверкнули. – Но вы сделали мой побег невозможным, не так ли?
Слейтер чувствовал свою вину. Если бы он заранее знал о том, что Элоис потеряла память, он бы действовал иначе. Самое большое, что он мог теперь сделать – это защитить девушку от грядущих неприятностей.
Войдя в ее комнату, он усадил Элоис на ковер. Не обращая внимания на ее протестующие жесты, принялся рассеивать пуговицы ее платья, помог освободиться от остальной одежды. Почувствовав, что он собирается раздеть ее догола, Элоис остановила его и отправилась за ширму. Спустя несколько минут она появилась в пеньюаре.
Ее руки нервно оправляли одежду, но она заставила себя успокоиться, гордо вскинула подбородок и произнесла:
– Так что же вы намерены со мной делать?
Какая смелость. Сколько огня. Обычно Слейтер не церемонился с женщинами, но сейчас ему придется быть дипломатом.
– Что вы вспомнили?
Она нахмурила лоб:
– Праздник. Там была моя мать. Она пела.
– Что-нибудь еще?
– Грозу. Панику.
– Это было позже. Весной.
Он проклинал себя за поспешность.
– Там была твоя мать. И двое мужчин. Она боролась с ними.
Тряхнув головой, она умолкла, но Слейтер продолжал настаивать: – Вы помните что-нибудь еще? еще кого-нибудь?
– Нет.
– А вашего отца?
– Моего отца? Какое он имеет к этому отношение?
– Вы не помните, что он тоже был там, Элоис?
– Нет, я…
Неожиданно глаза ее расширились, и она испуганно уставилась на него.
– Кто вы? Почему вы расспрашиваете меня? Неужели это какая-то жестокая игра? Мучить меня тем, что я не могу вспомнить? Или…
Кровь отхлынула от ее лица:
– Это он подослал вас, не так ли? Мне следовало бы догадаться. Ведь вы – его человек.
Бросившись к Слейтору, она принялась бить его в грудь.
– Сколько он вам платит? Что мой отец пообещал вам за ваши старания? Меня? Меня? Проклятье, так может быть, вы – мой очередной жених?
Элоис заметила бешеный блеск его глаз, послуживший ответом на ее обвинение, но это не остановило ее. Неслыханное предательство помутило рассудок девушки. Этот человек использовал ее. Она в бешенстве продолжала осыпать его ударами.
Дверь отворилась, и в комнату заглянула мисс Ниббс:
– Вода для купания…
– Не сейчас, мисс Ниббс, – прорычал Слейтер.
– Но…
– Выйдите вон!
Дверь закрылась. Он поднял Элоис и бросил ее на кровать. Больно сжав ее запястья, он поднял ее руки над головой и с силой прижал к кровати.
Элоис извивалась и боролась, как могла, но он держал ее крепко.
– Прекрати. Прекрати сейчас же! Я не состою в сговоре с твоим отцом!
Ее ярость вспыхнула с новой силой.
– Ты лгал мне! Ты обманывал меня! Ты знал, кто я, разве не так??!
– Да.
Она застонала от гнева:
– Я верила тебе. Все время, пока ты болтал эти нелепицы о передаче меня властям и обвинении в краже. Ты хотел запереть меня здесь.
– Да.
Она начала брыкаться, пытаясь освободиться, но он придавил ее своим телом.
– Зачем? Зачем вы это сделали?
Он пристально смотрел на нее так долго, что Элоис испугалась.
Он что-то знал, что-то ужасное, и обдумывал, нужно ли говорить ей об этом.
Очень медленно он поднялся с постели.
– Вы очень долго не были дома, Элоис. Она села на постели, поправляя одежду.
– Дома? – горечь прозвучала в ее голосе. – У меня нет дома в Англии. У меня вообще нет дома.
– Вы сожалеете об этом?
Она пожала плечами, осторожно подвинулась к краю кровати. Поняв, что он не собирается ее останавливать, поднялась и отошла в другой угол комнаты.
– Может быть.
– Вы сожалеете о своем детстве?
Элоис сразу же вспомнила мадам Жираду, свою наставницу-охраншщу в Сакре-Кере, нудную женщину, которая считала, что вся жизнь вращается вокруг спряжения неправильных французских глаголов. Живя в сельской местности, Элоис очень хотела исследовать близлежащие луга и долины. Мадам Жираду пришла в ужас от этой затеи и начала запирать Элоис.
– В некоторой степени.
– Что это была за школа, о которой вы упоминали? Вам было хорошо там?
Он уже знал очень много, пожалуй, слишком много. Нужно ли рассказывать больше?
– Что вы хотите от меня? – прошептала она. Слейтер сделал несколько шагов вперед.
– Ваша мать? Вы тосковали по ней?
– Моя мать?
– Вы тосковали по ее нежности? Вы помните, как она пела вам по вечерам? Как она рассказывала вам сказки?
Выражение его лица испугало Элоис. Он хотел дотронуться до нее, но она отшатнулась.
– Какое вы имеете право говорить о моей матери в таком тоне?
– Я знал ее. Она была моим другом. Поэтому-то меня и пригласили на ваш день рождения.
Она остолбенела.
– Не может быть, чтобы вы знали ее. Она умерла…
– Пятнадцать лет назад, в конце апреля.
– Откуда вы…
– Что он сказал вам, Элоис? Как ваш отец объяснил вам ее внезапную смерть?
– Она умерла от несчастного случая.
– Едва ли…
В комнате воцарилась тишина.
– Что вы имеете в виду?
– Ее убили, Элоис.
– Убили?
Она едва могла выговорить это слово. Она попыталась отойти от него, но Слейтер притянул ее к себе, схватив за локоть.
– Вы ошибаетесь. Она умерла в Брайарвуде. Осенью.
– Ее убили, Элоис. В пяти милях отсюда.
– Нет. Мой отец рассказал бы мне об этом.
– Ваш отец? Ваш отец нанял человека, который ее убил.
Сознание того, что это может оказаться правдой, повергло ее в трепет.
– Нет. Вы опять хотите обмануть меня. Вы лжете потому, что хотите, чтобы я сделала что-то, чего мне делать нельзя.
– Подумайте, Элоис. Через какое-то время после смерти вашей матери он снова женился?
– Спустя несколько…
– Месяцев? Ее звали Мэри. Мэри Литтл. Вы встречались с ней, Элоис?
Она кивнула.
– Я была тогда больна, очень больна; Я помню это, потому что отец заставил наставниц Сакре-Кера дать мне какой-то ужасный напиток. И в таком состоянии меня доставили в Лондон, чтобы я присутствовала на его свадьбе.
– Что произошло потом? У них были дети?
– Нет. Прошло пять лет их совместной жизни, но детей у них не было.
– Что случилось с Мэри?
– Она умерла.
– Отчего?
– От лихорадки.
– Когда вы в следующий раз попали в Англию?
– Когда мой отец женился в третий раз.
– Сколько вам было тогда лет – двенадцать?
– Тринадцать.
– Как ее звали?
– Лилит. Лилит Кларк.
– Сколько лет они были женаты?
– Три года. Лилит умерла.
На ее лице появилось удивленное выражение.
– От чахотки.
– Сколько еще женщин было после нее?
– Две.
Ее затрясло.
– Они также умерли.
– В результате других загадочных болезней. – Он придвинулся к ней ближе.
– Вы знали, что у вас была сестра? Она изумленно уставилась на него.
– У меня не было сестры.
– Она умерла при рождении. В том же месяце, когда погибла ваша мать.
– Нет.
– Вы знаете, что вскоре после гибели вашей матери ваш отец заболел? Очень серьезно. У него была такая сильная горячка, что его приходилось заворачивать в мокрые простыни. Вы знаете, что это означает для мужчины, Элоис? – Это убивает его семя.
– Нет!
Она зажала уши руками.
– Я не желаю больше слушать.
Он взял ее за руку, заставляя выслушать до конца все, что он хотел сказать.
– Ваш отец любил вас? Он заботился о вас? Сажал ли он когда-нибудь вас к себе на колени?
Элоис почувствовала боль и старалась подавить рыдания, подступившие к горлу. Мак-Кендрик был намеренно жесток с ней. Если он знал так много, то, конечно же, он знает и все остальное.
– Или он сознательно держал вас вдали от себя в надежде, что его страхи когда-нибудь кончатся, и он произведет на свет сына?