В помещении партии — три-четыре скромно обставленные комнатки — мы садимся за стол для посетителей, на котором разложены газеты, брошюры, тома Маркса и Ленина, и слушаем рассказ революционера.
Детство Мони Сингха прошло в восточнобенгальском округе Майменсингх, в деревушке, раскинувшейся у подножия горы Гаро, на берегу речки Сомесвари. Родители его, зажиточные землевладельцы, по убеждению националисты, воспитывали мальчика в духе непримиримости к колониальным властям. Его старший брат хранил в доме оружие. Вскоре местные функционеры обратили внимание и на Мони Сингха. В 16 лет он был уже физически крепким юношей, неплохим спортсменом, и ему предложили вступить в тайное общество «Ануши-лон», руководители которого видели свою главную задачу в изгнании из страны чужеземцев.
Более десяти лет Мони Сингх состоял в этом обществе. Отдельные удачи чередовались с провалами. Многие члены организации попали в тюрьму. Постепенно у Мони Сингха и некоторых его товарищей появились сомнения в правильности избранных ими методов борьбы.
— «Чего можно добиться, убив нескольких английский офицеров?» — спрашивали мы себя все чаще. Огромное воздействие на нас оказала победа Октябрьской революции в России. Это был успех массового движения, сбросившего режим угнетения. Мы поняли, что нам тоже нужно организовать массовую борьбу. Но с чего начать?
Километрах в двадцати от моей деревни были расположены поселения горцев племени хаджонг. Еще с детства мне запомнились рассказы о том, что хаджонги восставали против британских наместников и помещиков-заминдаров. «Проводить массовую агитацию нужно прежде всего в племенах», — решил я и с двумя товарищами отправился в горные деревни. Мы говорили хаджонгам о свободе, о революции, они в свою очередь делились с нами своими бедами.
Вместе с единомышленниками из «Анушилон» мы открыли в некоторых деревнях школы, они пользовались у хаджонгов большой популярностью. Первый успех воодушевил нас, и нам казалось, что революция где-то совсем близко.
Как-то из штаба «Анушилон» сообщили, что в наши края прибыл один из лидеров Общества, которого нужно было укрыть от властей. Мы предложили горное селение, где чувствовали себя в безопасности. Так мы встретились с Гопеном Чакраварти, который незадолго перед тем вернулся из Советского Союза и по своим взглядам был уже коммунистом. Он познакомил нас с идеями научного социализма и старался объяснить, в чем превосходство теории марксизма-ленинизма. Почти каждый вечер мы спорили чуть ли не до хрипоты. Но Гопен Чакраварти сумел убедить нас в своей правоте. Я перебрался в Калькутту и вскоре организовал там левый профсоюз. Несколько товарищей, и я среди них, вышли из «Анушилон» и провозгласили себя марксистами. Так началась моя сознательная жизнь коммуниста.
Мони Сингх широко улыбается и пододвигает к себе пачку свежих газет.
— А теперь хватит о прошлом. Поговорим лучше о делах насущных.
Беседа на минуту прерывается. В комнату входит человек средних лет с мягким открытым лицом. Это Абдус Салам, Генеральный секретарь Коммунистической партии Бангладеш. Он охотно соглашается принять участие в разговоре и в общих чертах обрисовать обстановку в стране.
— Перед молодой республикой стоит немало острых проблем: восстановление разрушенного хозяйства, ликвидация безработицы, сохранение общественного порядка, борьба со спекуляцией и контрабандой. Компартия, так же как и сотрудничающая с ней Национальная народная партия (ННП), заявила о своей готовности помогать Народной лиге в решении этих вопросов. Коммунисты и ННП поддерживают прогрессивные начинания правительства Муджибура Рахмана, выступают за полное и последовательное претворение в жизнь провозглашенных им демократических преобразований. Одновременно левые силы высказываются за проведение новых выборов, ведь по сравнению с декабрем 1970 года политическая ситуация в стране кардинально изменилась.
В нынешних условиях мы, коммунисты, стремимся создать массовую базу в студенческих, профсоюзных и крестьянских организациях. Я хочу особо подчеркнуть, что наша партия не разрабатывает принципы своей политики изолированно, она является одним из отрядов международного коммунистического движения. Мы верны политическому курсу, принятому на международном Совещании коммунистических и рабочих партий 1969 года. Мы считаем, что КПСС была и остается авангардом мирового коммунистического движения, главной опорой всех революционных и освободительных сил. Коммунисты и народ Бангладеш глубоко благодарны КПСС, великому советскому народу за поддержку, оказанную национально-освободительному движению в Восточной Бенгалии. Мы сделаем все, чтобы дружба и сотрудничество между нашими странами крепли и развивались.
БОРО — СЕЗОН НАДЕЖДЫ
Дакка — Горазал, 1 июня
Сто ворот открыты для въезда в Бенгалию, но нет таких, через которые хотелось бы покинуть ее пределы. Так красивы зелено-золотистые поля, так щедра природа, что суровые завоеватели и мореплаватели, однажды ступив на эту землю, уже не в силах были с ней расстаться, писал Франсуа Бернье, путешественник и врач при дворе Великих Моголов.
Пейзажи Восточной Бенгалии сохраняют очарование и сегодня, хотя еще не успели зарубцеваться раны, нанесенные недавней войной. За окном железнодорожного вагона (мы едем из столицы на север) виднеются бескрайние изумрудные поля риса. На незасеянных участках полуобнаженные смуглые крестьяне, утопая по щиколотку в липкой грязи, идут с плугами за медлительными буйволами.
— Приближается боро, жаркий сезон, когда завершится сбор первого в нынешнем году урожая риса. На него мы возлагаем немалые надежды, — говорит наш попутчик Мустафа Карим, служащий столичного банка. Во многих районах продовольствия не хватает, выросли цены на рис и другие продукты питания. Американские и английские газеты поспешили сообщить, что начинается голод, — никак не могут смириться с провалом планов империалистических держав на Индостане. Но благодаря помощи Индии и других дружественных государств, созданию центров по распределению продовольствия голод удалось предотвратить. К такому мнению пришла делегация ООН, побывавшая недавно в Бангладеш; его разделяют все, кому довелось поездить по стране.
На работу в поле
…Железнодорожные поезда набиты пассажирами, билетными и безбилетными, так плотно, как, пожалуй, у нас в первые годы после гражданской войны. Те, кто не мог устроиться в вагоне, располагаются на крышах. Составы движутся медленно, подолгу задерживаясь перед паромами, которые заменяют взорванные мосты. На остановках вагоны окружает шумная толпа мальчишек, торгующих сушеным картофелем, овощами, зеленью.
— Все надеются, что через месяца два-три цены снизятся и продовольственное положение улучшится, — продолжает Карим. Конечно, это будет только первый шаг. Чтобы уровень сельского хозяйства достиг довоенного, потребуется, вероятно, не один год.
Разговор неожиданно прервался. Заскрипели тормоза, поезд стал. Оказалось, поврежден путь и ремонтные работы затянутся до полудня. Мы решили воспользоваться непредвиденной задержкой и сходить в ближайшее селение.
Жители деревни Бедграм делились примерно поровну на мусульман и индусов. Когда военщина начала погромы, особенно досталось индусам. Почти у всех них дома сожжены, имущество разграблено. Они ютятся в соломенных шалашах.
Д. Бала, крестьянин лет сорока, в белой рубахе и дхоти, указал на закопченные медные котелки, сложенные горкой у входа в хижину.
— Вот все, что у меня осталось, — сказал он. — Ни плуга, ни буйволов. С чего начинать на пустом месте?
Семья его зарабатывает на жизнь изготовлением «биди» — сигарет из дешевого табака, который заворачивают в листья. Власти каждый месяц выдают пособие — по килограмму риса на человека.