А по другую сторону стены из шлакоблоков, заполняя все пространство пустыни до сияющей полосы горизонта, кишели зомби. Тысячи тысяч. На краю траншеи тоже топтались мертвецы, и, бросив взгляд в сторону задней части бетонного здания, Бенни увидел еще нескольких.
Никс сказала:
— Джо говорит, что сейчас их примерно 200–300 тысяч. Когда люди умирают, их опускают в траншею и оставляют там, чтобы они могли бродить на свободе. Монахи молятся о них несколько раз в день.
— Ну а как же самолет? Лаборатория?
Никс опустила ладонь в вырез своей блузки и вытащила серебряный свисток на цепочке.
— Узнаешь? Это собачий свисток жнецов. Ультразвуковой. И зомби идут на него. — Она махнула рукой. — Видишь те башни? Когда самолет собирается взлететь или приземлиться, они начинают издавать ультразвуковые волны. Зомби идут на сигнал в сторону башен и освобождают взлетную полосу. Я уже два раза видела, как это происходит. Потрясающее зрелище.
— Собачьи свистки, — сказал Бенни. — Это изобретение, достойное умного воина. Том бы одобрил.
Никс кивнула.
— А что происходит там? — Бенни указал на бетонное здание.
Никс уже собралась ответить, но внезапно от ее напускной отваги не осталось и следа, и ее лицо исказило глубокое горе. Она закрыла лицо ладонями, сотрясаясь от рыданий.
— Эй… эй… Никс, в чем дело?
Никс обернулась и обвила его руками за шею, рыдая, как недавно в разрушенном самолете. Но сквозь рыдания она что-то пыталась сказать ему.
— Там они работают над созданием лекарства, Бенни. Они пытаются. После того как мы отдали им результаты исследований, которые нашли в самолете, они надеются, что смогут изобрести вакцину. Думают, что смогут остановить эпидемию… победить болезнь…
— Но это же отлично, Никс, — сказал Бенни, гладя ее по спине.
Но она покачала головой.
— Никс? Что… что не так?
И внезапно он все понял.
Все вспомнил.
И это воспоминание острым клинком пронзило его сердце.
— Никс, — прошептал он, и его голос сорвался. — Никс… где Чонг?
Она прижалась к нему:
— Они пытаются, Бенни. Делают все возможное. Но… ему очень плохо. Он уже…
Никс умолкла, не в силах говорить.
Но Бенни больше и не мог ее слушать.
Они обнялись и бессильно опустились на колени.
Это был ад.
Лайла все хорошо понимала.
И что такое ад, Потерянная девушка знала не понаслышке. Она жила в нем всю свою жизнь.
Когда разразилась Первая ночь, она была совсем маленькой, но навсегда запомнила панику и бесконечное бегство. Пронзительные вопли. Кровь и смерть.
Она видела, как умерла мать в тот момент, когда ее сестра Энни с громким криком появилась на свет. Она помнила ужас и смятение других беженцев, когда ее мать вернулась оттуда, куда уходили человеческие души и откуда возвращались бездушные существа. Она помнила, что они сделали, что должны были сделать. Лайла вопила тогда до потери голоса. И эти вопли вдребезги разбили ворота в ад.
Она помнила, как жестоко обошлись с Джорджем Чарли Кровавый Глаз и Молот, а затем схватили своими грубыми руками ее и Энни. И приволокли в Геймленд.
Для боев в зомби-ямах.
Она помнила, как вернулась в Геймленд, чтобы спасти Энни, но ее там уже не было. Осталось лишь существо в обличье прекрасной маленькой Энни.
И Лайла помнила, что ей пришлось тогда сделать.
И помнила каждый день тех долгих одиноких лет, последовавших потом.
Ад?
Лайла знала, что такое ад.
Он не мог научить ее ничему новому и обмануть ее тоже не мог.
Она сидела на краю постели Чонга, наблюдая за странными аппаратами, подключенными к его телу, издававшими гудки и свист. Но с каждым разом гудки делались все реже, а свист напоминал легкий шепот.
Лайла сжимала ледяные ладони Чонга. Его глаза уперлись в потолок, но теперь они стали молочными, радужная оболочка превратилась в размытую мешанину коричневого, зеленого и черного оттенков. Зрачки были размером с булавочную головку, а белки глаз покрывала тончайшая сетка из темных сосудов.