— Да, всё так и было.
— Сегодня вечером?
— Говорю же: всё так и было. Совсем недавно.
Бенони говорит:
— Уж и не знаю, следует ли тебе сидеть у меня в доме. Убирайся куда глаза глядят. Знаешь, как ты себя вёл? Как дикий зверь.
Свен сидит, молчит и думает про себя. Потом он спрашивает:
— Интересно, что же она всё-таки имела в виду, когда сказала: сперва надо нас обоих спросить. Она влюблена в него, вот что.
— В Мака? — Бенони словно упал с неба на землю.
— Да, в него.
Свен сидит, наклонясь вперёд, думает и моргает глазами. Его всё больше развозит. Мало-помалу Бенони начинает догадываться, что этот исступленный человек очень страдает и доведён до крайности. Но чтобы подумать, что горничная Эллен влюблена в Мака, — для этого надо и вовсе рехнуться.
— Слушай, посиди часок тихонько, образумься, а потом мы с тобой вместе пойдём в Сирилунн. Можешь идти туда вполне спокойно, раз я иду рядом.
Но после пережитого волнения Свен окончательно сник и глаза у него начали слипаться. Усилием воли он распахнул их и сказал:
— Хоть бы она не обрезалась этим ножом, пошли в Сирилунн.
Он пытался встать с места, рухнул обратно и идти не смог. Бенони вынул нож у него из кармана.
XXII
Через несколько дней после Рождества Бенони пошёл к Маку. Мак, верно, сразу смекнул, зачем пожаловал гость, а потому сказал:
— Добрый день, Хартвигсен, а я уже хотел посылать за тобой, у нас с тобой есть неоконченные дела, вот я и хотел бы их окончить.
Бенони навострил уши. Быть того не может, чтобы Мак вернул ему деньги.
— Ну, во-первых, я очень сожалею, что не пригласил тебя на праздник. На сей раз это было просто невозможно, — сказал Мак.
— Не о чем говорить, — ответил Бенони не без горечи. — Не такой на мне чин или звание.
— Нет! Совсем не то! Хочу тебе сказать, дорогой мой Хартвигсен, что нет человека, которого мне приятней видеть, чем тебя. Но щадя тебя же и других людей, я не смог тебя пригласить.
— Не укусил бы я её, — сказал Бенони.
— Гм-гм! Думаю, ты представляешь себе, как неловко было бы... было бы всем нам. Её муж тоже присутствовал.
Бенони начал догадываться, что Мак не так уж и неправ, а потому сказал с оттенком признательности:
— Да, да, об этом я даже и не подумал.
Мак открыл конторку и достал связку ключей и ларец с деньгами. Ларец казался благодатно тяжёлым в его тонкой руке. Потом Мак неожиданно спросил:
— Да, ты не мог бы в этом году сходить на «Фунтусе» к Лофотенам?
— Не мог бы я... На «Фунтусе»?
— В этом году, как и в прошлом?
— А разве не Арн-Сушильщик пойдёт нынче на «Фунтусе»?
— Нет, — отрывисто сказал Мак.
Молчание.
— Ты ведь понимаешь, что Арна-Сушильщика я могу послать в Берген, — сказал Мак. — Невелик труд доставить груз. Но я не могу поручить ему закупить товар на три шхуны. Для этого нужно иметь голову на плечах.
— Ну, если он годился для Бергена... — начал было Бенони.
— Но прежде всего, — невозмутимо продолжал Мак, — тут ещё нужно чувство ответственности. У Арна-Сушильщика ничего нет за душой, а тебе я могу доверить любые тысячи. Ты вполне подходишь.
Для Бенони было как маслом по сердцу слушать из уст Мака эти слова, после всех сплетен о банкротстве, которые ему пришлось вытерпеть. Он ответил:
— Не все так думают, как вы. Для налогового инспектора я человек без состояния.
— Ну до чего ж счастливый человек! Нет состояния, нет доходов, нет и налогов! Виллатс-Грузчик и Уле-Мужик поведут каждый свою шхуну, как и в прошлом году. А на «Фунтус» ты, верно, возьмёшь Свена?
Из врождённого уважения к Маку из Сирилунна, из усвоенной с детства привычки повиноваться этому владыке надо всем сущим на много миль окрест Бенони не отклонил с места в карьер предложение Мака. Он знал к тому же, что если и есть на свете человек, который одним махом способен восстановить людскую веру в его состояние, то этот человек опять-таки Мак.
Он сказал:
— Если б я считал, что достаточно хорош для этого дела...
— В прошлом году был достаточно. И тогда Бенони промолвил:
— Беда в том, что денег-то нет...
— Как нет — удивился Мак. Вот они, деньги, — пояснил он и положил ладонь на ларчик.
— Разве что так.
— Но дело в том, что деньги мне пока и самому нужны, — сказал Мак, после чего сразу перешёл к делу. — Я бы хотел получить отсрочку, чтобы на эти деньги купить рыбу. У меня такое предложение: ты сам идёшь к Лофотенам, закупаешь груз на все три судна, закупаешь рыбу сколько пожелаешь. А осенью, когда я продам рыбу, ты получаешь свои деньги, и с процентами.
— Нет, — ответил Бенони, — я решил... Нет, всё равно нет... Кто мне поручится, что я получу свои деньги осенью?
— А рыба чем тебе не залог?
— Разве рыба — залог?
— Само собой. Рыба твоя, пока я не продам её. А когда продам, деньги твои.
Бенони связал этот новый проект с сушильными площадками, которые он приобрёл, теперь ему понадобится его гора, потому что теперь у него будет рыба. В рассуждениях Мака ему почудилась какая-то неувязка:
— Но если я буду покупать рыбу за свои собственные деньги, значится по сути куплю её не для вас.
— Дорогой Хартвигсен! Чтобы купить рыбу, нужны корабли, у меня их три, у тебя ни одного. Вдобавок я сегодня хочу помочь тебе, как помогал раньше; начинай помаленьку приучаться к делу. Ты, верно, собираешься рано или поздно покупать рыбу для себя, не то чего ради ты стал бы обзаводиться сушильными площадками? И вот, веря в твою хорошую голову и твою лёгкую руку, я тебе в этом году разрешаю приучаться к делу за мой счёт; если я вдобавок буду с барышом, то и слава Богу, если понесу убытки, так это я их понесу, а не ты. А ты получишь за свои деньги процент повыше, и это не считая платы за кредит.
Бенони долго стоял и думал, а потом, наконец, сказал:
— Мне бы хотелось сперва взглянуть на эти деньги.
Мак открыл шкатулку и начал вынимать оттуда пачку за пачкой. Бенони так высоко поднял брови, что складки на его низком лбу убежали под самую шевелюру.
— Пересчитать хочешь? — спросил Мак.
— Да нет, я просто хотел... Оставьте как есть...
И Бенони вышел из конторы Мака с такими же пустыми карманами, с какими пришёл. Только перед самым уходом он спохватился и выговорил себе кредит в лавке до осени, когда будет продана сушёная рыба. Мак не сказал нет, отнюдь не сказал нет, и открыл ему кредит в своей лавке.
— Как-нибудь хватит и на это, — сказал Мак.
И хотя Бенони не без содрогания думал про малоприятного Стена-Приказчика, пришлось ему идти в лавку.
— Если я пришлю свою кухарку за каким-нибудь товаром в лавку, запиши это на мой счёт.
— Тебе Мак открыл кредит? — спросил Стен-Приказчик.
Бенони проглотил его наглость и ответил с улыбкой:
— Да. Он считает, что я для этого достаточно хорош. А ты так считаешь?
— Я-то? А мне не всё равно, на кого записывать? В наших книгах все записаны.
— Ха-ха! Сказал бы уж лучше: в моих книгах!
Бенони хотел осадить этого лавочного зазнайку, который за последнее время слишком обнаглел и заважничал. А тут ещё Роза и адвокат взяли одного из детей Стена, девочку шести лет, чтобы было кого посылать с разными поручениями и с кем поболтать, но с этих пор Стен-Приказчик ещё пуще задрал нос, потому что его дочери справили новое платье.
— Вот это люди, — сказал он Бенони. — Наряжают мою девочку что твою принцессу, а есть ей дают больше, чем в неё влезает.
— Всё потому, что адвокат сам не может стать отцом, — сказал Свен, который стоял тут же и всё слушал.
Они ещё немного поспорили на эту тему, Свен утверждал, что адвокату недолго осталось важничать, вот ему пришлось освободить дом пономаря и перебраться к кузнецу; разве это подходящее жильё для благородной дамы? А какой муж достался Розе, пасторской дочке? Торчит здесь у стойки и пьёт. Тьфу!