В мае 1929 года заинтересовавшие Беньямина планы Брехта вращались вокруг художественного развития «дидактизма»: с одной стороны, он думал о постановке грандиозной документально-эпической театральной пьесы, с другой — о постановке коллективных зрелищ, вовлекающих и мобилизующих публику. Отвечая 31 марта 1929 года на анкету, предложенную драматургам и театральным режиссерам газетой Berliner Bцrsen-Courier, Брехт писал, что «определение новых тем» предшествует «воспроизведению новых отношений», «упростить которые можно только с помощью формы».
Однако достичь этой формы можно лишь полнейшим изменением целеполагания искусства. Только новая цель рождает новое искусство. Эта новая цель — педагогика24.
Пьесы Брехта «Перелет через океан» и «Дидактическая пьеса», названная позже «Баденская дидактическая пьеса о согласии», планировались к показу в июле 1929 года на Немецком фестивале камерной музыки в Баден-Бадене. Брехт объяснял, что целью «Дидактической пьесы» являлся «коллективный художественный опыт». Она «ставится для самопознания авторов и активных участников, а не для увеселения публики»25. В комментарии утверждается, что «…в „Перелете через океан“ не будет ценности, если на нем не учиться. Он не обладает художественной ценностью для постановки, не нацеленной на обучение». Это «средство обучения»26. Дидактическая пьеса «Линдберг» уже прозвучала в апреле по радио в сокращенной редакции. Заинтересовавшись радиоэфиром, Брехт собирался изменить его, а не служить ему. Он готовил «восстание слушателя, которого нужно мобилизовать и сделать деятельным участником творчества»27. Также в апреле Брехт и Вайль закончили вторую редакцию оперы «Расцвет и падение города Махагони», премьера которой в Лейпциге 9 марта 1930 года вызвала один из величайших театральных скандалов в истории Веймарской республики. Примечания Брехта и Петера Зуркампа к «Махагони», опубликованные в «Опытах» в 1930 году и противопоставлявшие эпическую форму театра драматической, стали программным текстом для брехтовской теории драмы [9]. В ходе работы над пьесой «Мероприятие» с весны по осень 1930 года Брехт полностью обратился к ленинизму, то есть к диктатуре пролетариата и пролетарской революции, что изменило и его творческую программу, направленную отныне на «переустройство мира»28.
Брехт был обязан материальной свободой, необходимой для экспериментов с дидактическими пьесами, контракту с агентством Felix Bloch Erben от 17 мая 1929 года, согласно которому он получал 1000 золотых марок в месяц в обмен на сборы с «Трёхгрошовой оперы», успешно шедшей на сцене театра на Шиффбауэрдамм, а также в Вене, Лейпциге и Штутгарте29. В апреле 1929 года Брехт женился на Хелене Вайгель; в интервью Berliner Bцrsen-Courier от 17 февраля драматург говорил о ней как об «актрисе нового типа», актрисе эпического театра30.
Брехт был окружен аурой противоречивой популярности; все, что он делал, привлекало внимание — как позитивное, так и негативное. Театральные работы обладателя премии Клейста 1922 года были в центре общественного интереса, особенно если Брехт был сам и режиссером постановки. Но и публикация «Домашних проповедей» в 1927 году также вызвала значительный интерес. 3 мая 1929 года берлинский критик Альфред Керр в статье «Об авторских правах Брехта» обвинил Брехта в плагиате. Вскоре Беньямин стал одним из немногих сторонников Брехта, отбивавших эти нападки.
9
По мнению Буркхардта Линднера, время между 1928-м и 1933 г. «характеризовалось интенсивными, взрывоопасными экспериментами, принявшими соответствующую литературную форму в публикации „Опытов“». Следует вполне серьезно воспринимать высказанную Брехтом в статье «Процесс над „Трёх-грошовой оперой“» идею добавлять при изображении реальности немного «искусственного и постановочного». «Неувязки и противоречия» встречаются в его произведениях потому, что Брехт избегает буквальной передачи событий, связанных с кризисом Веймарской республики, и концентрируется на «театральном представлении простейших действий, высказываний, которые передаются на уровне жеста» (