И покуда я властенв державе моей,
я сокровищниц не закрою —пусть из края в край,
от друзей к друзьям,лебединой дорогой[109] по равнине волнкорабли кольцегрудые
перевозят дары!Знаю я, мои подданные
должным образом,доброчестным обычаем
встретят недругови приветят друзей!»
Тут двенадцать даровдруг дружины,
сын Хальфдана,поручил мореплавателю,
дабы эти сокровищасвез он родичам
в земли отчиеда скорей бы к нему возвращался;
и тогда благородногокрепко обнял
владыка Скильдинговна прощание,
лобызая воителя, —и сбежала слеза
по щеке седовласого,ибо старец,
гадая надвое,не надеялся
вновь увидетьв своем чертоге
и услышать вождя,так ему полюбившегося,
что не смог он сдержатьв сердце бурю слез;
и не раз потомгрустью полнилась
грудь правителя —вспоминался ему
воин избранный.Вышел Беовульф
из хором на луга,славным радуясь
золотым дарам(а уж конь морской
ждал хозяев,корабль на якоре);
шли герои,расхваливали
подношения Хродгаровы:он воистину
вождь безупречный —только старость
его и осилила,как и всякого смертного.
Шла дружинамужей доспешных
к побережию,[110]и сверкали на воинах сбруи ратные,кольцекованые.
Страж прибрежныйследил с утеса,
как и прежде;дивясь на воинство
потрясал он копьем,не грозя, но приветствуя
вот идет на корабль свойрать сверкающая,
гордость гаутов!И взошли они
на корму круто выгнутую,нагрузили
ладью на отмелии казною, и конями,
и припасами воинскими,и дарами бесценными
из сокровищниц Хродгарапереполнили.
Корабельного Беовульфодарил караульщика
золоченым мечом,дабы этим отличием,
древним лезвием,страж гордился
в застольях бражных.И отчалили корабельщики,
и отплыли, покинулиземлю данов;
взвился на мачтепарус, плащ морской,
к рее крепко привязанный,древо моря
скользнуло по волнам —и помчалось;
ни разу над водаминепопутного не было
ветра плавателям,и летел через хляби соленые
прочно сбитый бортпо равнине бурь;
скалы гаутскиепоказались вблизи,
берег знаемый, —быстро к пристани,
подгоняемый ветрами,побежал корабль!
А уж там ихвстречал дозорный
страж, высматривавшийв океанской дали
возвращающихсяморестранников;
привязал онширокореброго
вервью к берегу,чтобы дерево плаваний
в хляби водныене увлек отлив.
Повелел тогдалюдям Беовульф,
благо путь недалекий,на плечах снести
золотую кладьк дому Хигелака,
сына Хределя, —на приморском холме
вождь с дружинойсидел в хоромах.
Был дворец тот обширен,[111]владыка могуч, а жена его, Хюгд,и юна, и разумна,
и ласкова,хоть и мало зим
провела онав этом доме,
дочь Хереда,наделяя без робости
гаутских воиновдрагоценностями
от щедрот своих.Ни гордыней, ни хитростью
не подобилась ХюгдТрюд-владычице,[112] той, на чье лицозаглядеться не осмеливался
ни единыйиз лучших воителей,
кроме конунга,ибо каждый знал:
страшной кареповинный подвергнется,
вернуться
Лебединой дорогой. – См. примечание к ст. 200.
вернуться
Сцена возвращения Беовульфа очень похожа на сцену прибытия (ст. 210 след.).
вернуться
Хотя поэт и рассказывает о доме Хигелака и о его молодой и разумной жене, это описание гораздо более суммарно и неопределенно, чем описание дворца и семьи Хродгара. Датский двор – фон для подвигов героя, и все там вызывает пристальный интерес. У Хигелака же ничего существенного не происходпт, а сами по себе бытовые детали были совершенно безразличны древнеанглийским авторам. Даже Хюгд, скорее, расхваливается лишь для того, чтобы уравновесить предыдущие части и чтобы портрет умной, гибкой и прозорливой Вальхтеов не оказался единственным в своем роде.
вернуться
Рассказ о Трюд и Оффе со знакомым мотивом укрощения строптивой в некоторых местах труден для понимания. Прежде всего, нет полной уверенности, что королеву звали Трюд. Рядом со словом Трюд слева в тексте стоит «mod» – «гордость», «надменность», но так как с современной точки зрения пробелы между словами в древних рукописях сравнительно произвольны, а строчные и прописные буквы не различались, то вполне вероятно, что женское имя здесь не Трюд, а Модтрюд (ср. загадочную форму Хунлафинг, ст. 1142 и примечание к нему). Кроме того, отступление, хотя и понятное по замыслу (Хюгд не похожа на Трюд), начинается совершенно неожиданно. Поэтому высказывалась гипотеза, что весь отрывок принадлежит либо другому произведению, либо, по крайней мере, другой части поэмы, а сюда попал по ошибке переписчика. Рассказы об Оффе и его жене были известны и в Англии и в Скандинавии, но детали существенно варьировались от одной версии к другой. Оффа в «Беовульфе» – сын Гармунда и отец Эомера и соответствует доисторическому англскому королю Оффе (вторая половина IV в.). Но этот Оффа был смешан в устной традиции с историческим королем Мерсии, носившим то же имя (годы правления 757—796). Легенда об Оффе и Трюд возникла еще до захвата англами (и саксами) Британии (V в.), а на острове подверглась новым изменениям. Среди датчан же она сохранилась в форме, более близкой к первоначальной. Интересно то, что в «Беовульфе» Оффа и Трюд – герои англского сказания, а все прочие персонажи имеют скандинавские корни (быть может, за исключением Вальхтеов – см. примечание к ст. 614).