вы обесславились!Уж лучше воину
уйти из жизни,чем жить с позором![166]» Тогда ко дворцуон гонца с вестями
послал, в хоромынад морем, где ждали
с утра старейшины,сидели ратники,
гадая надвое:то ли оплакивать
вождя погибшего,то ли с победой
вернется конунг;и не солгал им
печальный вестникс холма приморского,
муж, прибежавшийс мыса курганного,
но правду измолвил,сказал глашатай:
«Возлег сегодняна ложе смерти
владыка ведеров,гаут всевластный,
уснул, убитыйв бою драконом!
А рядом с героемжизнекрушитель
простерся мертвый,ножом распоротый
(не меч, но двуострыйнож покончил
с червечудовищем).Там же Виглаф,
сын Веохстана,над Беовульфом,
живой дружинникнад павшим державцем,
страж печальный,сидит, охраняя
и друга и недруга!Ждут нас войны
и кровомщение,[167]едва о смерти правителя нашегоузнают фризы,
франки услышат.Та распря вспыхнула,
когда на хуговдружину Хигелак
и флот свой двинулк пределам фризским,
где войско хетваровс ним переведалось,
воинство сильное,многомогучее, —
там был поверженотважный в битве,
пал в сражениивождь, не успевши
воздать соратникамза службу добычей;
возненавиделинас меровинги.[168] Не жду я такжедобра и мира
от племени шведов:ведь всем известно,
как в Роще Вороньей[169]убил Онгентеов Хадкюна Хредлинга.Тогда впервые
гауты гордыевойнолюбивых
искали Скильвингов,и встретил гаутов
родитель Охтхере,старец державный:
сваливши Хадкюна —вождя мореходов,
из плена выручивжену, чьи сокровища
враги похитили,свою супругу,
ему родившуюОхтхере с Онелой,
он гнал дружинников,лишившихся конунга,
и, встав на дороге,рать бегущую
близ Леса Вороньегонастиг – и немногих,
там уцелевших,усталых и раненых,
обставил воинством;всю ночь он без устали
грозил злосчастнымстрашными казнями:
одних он прикажетзарезать поутру,
других – повеситьна радость воронам
на древе смерти.Но на рассвете,
когда уж воиныв спасенье изверились,
вдали запелирога походные
дружины Хигелака —явился верный
конунг с отрядомна помощь родичам.
В битве кровавойсшиблись рати —
гауты, шведы,народ с народом,
смешались в сеченеобозримой.
Тогда с дружинойвождь сокрушенный,
старец-воительбежал, спасаясь,
спешил укрытьсяв стенах Онгентеов:
изведав могуществои доблесть Хигелака,
дольше не мог онборьбой испытывать
войско вражье,и, не надеясь
от морескитальцевспасти казну свою
и чад с супругой,он под защиту
высокой насыпиушел в ограду;
но следом стягидружины Хигелака,
теснящей шведов,по полю двинулись,
рубились Хредлинги[170]на земляных валах, покуда Онгентеов,седобородый
народоправитель,в смертельной схватке
не встретил лезвиямеча, несущего
гнев Эовора.Сперва на владыку
напал Вульф Вонрединг,ударил яростный —
и кровь державногодружиноводителя
седины окрасила, —но старый Скильвинг,
вернуться
Уж лучше воину // уйти из жизни, чем жить с позором! – Возможно, намек, что всем, не принявшим участия в сражении, следует покончить жизнь самоубийством.
вернуться
Глашатай перечисляет разных врагов, заинтересованных в падении гаутов, и в его речи (в четвертый раз) упоминается франкский поход Хигелака. Заодно рассказывается заключительный эпизод шведско-гаутских войн. Момент для длинного и подробного рассказа выбран неудачно. Но поэма заканчивается, все нити должны сойтись воедино, и уже не будет другого даже самого незначительного повода дорассказать то, что еще необходимо узнать слушателям.
вернуться
Меровинги. – Если слово в рукописи действительно означает меровингов, то глашатай имеет в виду крепнущую франкскую династию.
вернуться
Воронья роща. – См. примечание к ст. 2804 (ср. также Вороний лес, ст. 2935, и Орлиные скалы, ст. 3032).
вернуться
Хредлинги – потомки Хределя, т. е. Хадкюн и Хигелак.