не устрашившийся,врагу, как должно,
воздал, ответилударом тяжелым,
взмахнул над недругомклинком разящим
воитель-старец —и не поспел герой,
потомок Вонреда,щитом прикрыться,
как шлем крепчайшийрасполовинился,
и он, окровавленный,пал на землю
(еще он не былсмертью отмечен,
но сильно раненныйбоец был в ярости).
Тогда воительиз рати Хигелака,
брата увидев,к земле склонившегося,
мечом размахнулсяи кровлю шлема,
щита оградурассек – тут конунг,
владычный старец,дух испустил,
и осталось за ведерами,судьбой хранимыми,
поле брани;и подняли Вульфа
и раны родичауврачевали.
Победный Эоворс Онгентеова,
с вождя дружинник,сорвал кольчугу,
убор властелина,и шлем, и лезвие
меча с рукоятьюсложил пред конунгом,
за что героюнаграду Хигелак
сулил великую —и выполнил слово:
за труд кровавыйправитель гаутов,
наследник Хределя,домой возвратившись,
взыскал и Вульфа,и Эовора
казною богатой —было каждому
дано сто тысячземлей и кольцами[171] (дары щедрейшиеза ратную службу!),
и дочь родную,дома отраду,
в залог благосклонностион отдал Эовору.
Вот корни расприи ярости недругов
и кровомщения!Я знаю, скоро
нагрянут шведык нашим жилищам,
едва проведаюто том, что не стало
ратеначальника,ревнителя наших
земель и золота,вождя, охранявшего
и наше племяи славных Скильдингов, —
кольцедробитель,герой владычный
путь свой окончил.Идите же к конунгу,
проститесь, дружинники,с владыкой гаутов
и возложитезлатодарителя
на ложе пламени,а с ним и сокровища —
не частью, но полностью —в огне да сгинут[172] каменья и золото,добыча, взятая
в последнем сраженииценою жизни, —
так пусть же истлити казну и конунга
костер единый:не должно героям
носить драгоценностигорестнопамятные,
да не украсити шею девичью
кольцо витое,коль скоро пленная
жена за недругами[173]пойдет на чужбину, — в былое канулис конунгом вместе
пиры и радости;морозным утром,[174] в руках сжимаякопейные древки,
повстанут ратники,но их разбудит
не арфа в чертоге,а черный ворон,
орлу выхваляющийсяобильной трапезой,
ему уготованной,и как он храбро
на пару с волкомтрупы терзает![175]» Так поведалгонец доброчестный
скорбные вести,и не солгал он
ни в слове, ни в деле.Встала дружина;
пошли воители,слезами облившись,
к Орлиным Скаламвзглянуть на чудо:
там, на песке,под закатным небом
владыка лежалбездыханный, воин,
правивший ратьюдолго и праведно,
щедрый на кольца,а ныне похищенный
смертью в сражении,державный ведер;
там же виднелось,вблизи героя,
тело драконье,плоть распростертая
мертвого змея,червя зломерзкого
труп, опаленныйпламедыханием
(туша твариступней в пятьдесят
была длиною);в небо взвиваясь,
в ночи бесчинствовалдракон, а утром
скрывался в пещере —смерть разлучила
кладохранителяс его владением:
вернуться
… дано сто тысяч землей и кольцами… – Здесь мера ценности – предположительно скеат (skeatt), равный динарию, одной двадцатой шиллинга (ср. ст. 2195 и примечание).
вернуться
… а с ним и сокровища… в огне да сгинут… – Глашатай предлагает, чтобы вместе с Беовульфом в костер положили и весь клад, и в этом есть элемент драматической иронии: Беовульф думал, что клад принесет пользу его народу (ст. 2794 след.). В ст. 3163 след. сказано, что клад поместили в курган вместе с останками героя, но, конечно, и там он не мог сослужить никакой службы гаутам.
вернуться
… коль скоро пленная//жена за недругами пойдет на чужбину… – Распространенный образ: женщины, угнанные в плен, как символ окончательного поражения.
вернуться
… морозным утром… – Сраженья начинались утром. (В «Старшей Эдде» даже есть специальная заповедь, которую можно понять так: не вступай в битву вечером – «Речи Регина», строфа 22.)
вернуться
… а черный ворон… трупы терзает. – Обычно за войском идут ворон и волк (хотя ворон бывает и дружественным вестником, ср. ст. 1801 и примечание и «Речи Регина», строфа 20); иногда между собой беседуют вещие птицы (см. «Речи Фафнира» в «Старшей Эдде», строфа 32 след.) или ворон сам пророчит беду («Старшая Эдда»; «Отрывок Песни о Сигурде», строфа 5). В древнеанглийской поэзии ворон и волк (так называемые звери битвы) встречаются много раз. Но в «Беовульфе» традиционный образ изменен (ворон говорит с орлом). Поэт блестяще пользуется стереотипным приемом: войны еще нет, но упоминание о ее спутниках должно вызвать мысль о предстоящих бедах. Искусство древнего певца, оперировавшего привычными темами и формулами, в значительной мере и состояло в том, чтобы найти неожиданную возможность использовать знакомый прием.