«Он и меня укроет, — подумал Грендель. — Посижу вот еще чуть-чуть…»
— Домой, домой, — звала мать. Голос ее сливался со свистом ветра. — Домой, Грендель.
И Грендель вспомнил пещеру, пруд матери с белыми угрями. Он осознал, что все время пытался найти дорогу к дому. Но сначала его сбивала с пути боль, потом туман, после этого — мстительные деревья. Отвлекала собственная кровь, покинувшая тело. Грендель встал, принюхался, пытаясь определить направление, найти тайную тропу. Куда стремиться, какого направления избегать, где мелкие местечки с камнями, по которым можно перебраться, а где глубины с застоявшейся водой…
Нет, он не умрет в этих болотах. Здесь его найдут вороны, рыбы, здесь его найдет Пчелиный Волк. В нем уже появилось что-то от призрака. Он вздохнул, стиснул зубы, чтобы подавить боль, пошел через болото.
— Останься, — шептал туман. — Вернись!
Он не слушал.
— Мы передумали, приходи, мы примем тебя, — шумели старые дубы, но Грендель не обращал на них внимания.
— Мы с тобой одной крови! — кричали издалека болотистые пустоши. Но Грендель знал, что не там его дорога, даже если деревья не передумают еще раз.
И вот он уже оказался на другой стороне, лишь два раза сбившись с пути в камышах и среди гниющей древесины. Вот под ногами твердая почва, россыпи валунов. Вот пошли скалы и, наконец, вход в его пещеру. Не очень холодно здесь, в тени, в затишье. И снегопад прекратился. Последний шаг потребовал всех оставшихся сил. Он рухнул на берегу материнского озерца, роняя в воду капли крови. Мать ждала его, приняла в свои сильные руки, прогнала голодных угрей и крабов.
— Не плачь, — утешила она, поцеловала его воспаленный лоб холодными губами.
— Он сделал мне больно, матер, — всхлипнул Грендель. — Мама, как же так?
— Почему ты меня не послушался? Я предупреждала тебя. Бедный мой сын. Не нужно было тебе…
Грендель открыл глаза, осознав при этом, что они были закрыты, скользнул взглядом по путанице сталактитов и сталагмитов.
— Он убил меня, матер.
— Кто убил тебя, Грендель, сын мой, кто? Кто это сделал?
«Это зубы Мирового Змея, — подумал Грендель, смаргивая слезы и глядя широко раскрытыми глазами на висящие над головой сталактиты. — Я в пасти Змея Мидгарда, Ёрмунганда, сына Локи. Он проглотит меня. Мне конец. Конец навеки».
— Кто забрал твою руку, сын?
— Пчелиный Волк, — простонал Грендель и снова закрыл глаза. — Он оторвал мою руку… Так больно…
— Пчелиный Волк?
— Это загадка, мать. Кто такой Пчелиный Волк?
— Не время для загадок, сын мой, — сказала она и погладила лицо его длинными перепончатыми пальцами с золотыми ногтями.
— Холодно мне, — прошептал Грендель.
— Вижу.
— Он всего лишь человек… Но сильный, очень сильный. Он сделал мне больно, мама.
— Он заплатит за это, сын мой. Кто этот человек?
— Он сказал мне, что имя его — загадка. Он сказал, что он потрошитель, и сокрушитель, и разрыватель, и рассекатель. Что он зубы тьмы и когти мрака. Что он Беовульф.
— Беовульф, — повторила она. — Пчелиный Волк.
— Он очень сильный, — опять сказал Грендель, гадая, насколько холодно в брюхе змея на дне океана. — Очень холодно.
— Знаю. Ты устал, сынок. Ты очень устал. Усни. — И она закрыла его глаза, из которых ускользнула последняя искра жизни. — Я здесь. Я не оставлю тебя.
Глаза его опустели, как глаза любого существа, которое оставила жизнь, и мать понесла его вниз, в глубины своего водоема, в глубины горы. Угри пробовали его кровь, но приближаться остерегались. Она несла Гренделя по спиральному тоннелю, ведущему к морю, обросшему ракушками и мясистыми анемонами, синими морскими звездами, клубками слепых червей. Все дальше вниз, в бессветные глубины, где родился ее сын, где не знают ни колесницы Соль, ни белого зрака луны. И на губах ее было имя убийцы. Беовульф— как не дающий покоя шрам.
11 Трофей и приз
В безопасном отдалении, из своей спальни, король и королева вслушивались в звуки битвы. Гауты против Гренделя. Крики гнева и боли, треск раскалываемого дерева и грохочущих железных цепей, заполненные беззвучием паузы, вопли людей и рычание демона. Король и королева молчали, о сне они не думали, слушали, дожидаясь последнего, решающего звука. И вот они услышали из Хеорота торжествующий победный вопль. Усталые мужские голоса. Король Хродгар уселся на кровати, боясь верить ушам, опасаясь, что слышит это во сне.