спре меж старым
тестем и зятем —
скоро нагрянули
зло и убийство.
Тут разъярился
дух богомерзкий,
житель потемков,
который вседневно
слышал застольные
клики в чертогах:
там арфа пела
и голос ясный
песносказителя,
что преданье [11]90
повел от начала,
от миротворенья;
пел он о том,
как Создатель устроил
сушу — равнину,
омытую морем,
о том, как Зиждитель
упрочил солнце
и месяц на небе,
дабы светили
всем земнородным.
и как Он украсил
зеленью земли,
и как наделил Он
жизнью тварей,
что дышут и движутся.
Счастливо жили
дружинники в зале,
пока на беду им
туда не явилось 100
ада исчадие:
Гренделем звался
пришелец мрачный,
живший в болотах,
скрывавшийся в топях,
муж злосчастливый,
жалкий и страшный
выходец края,
в котором осели
все великаны
с начала времен,
с тех пор, как Создатель
род их проклял.
Не рад был Каин[12]
убийству Авеля,
братогубительству,
ибо Господь
первоубийцу
навек отринул
от рода людского, 110
пращура зла,
зачинателя семени
эльфов, драконов,
чудищ подводных
и древних гигантов,
восставших на Бога,
за что и воздалось
им по делам их.
3
Ночью Грендель
вышел разведать,
сильна ли стража
кольчужников датских
возле чертога,
и там, в покоях,
враг обнаружил
дружину, уснувшую
после пиршества, —
не ждали спящие
ужасной участи, —
тогда, не мешкая, 120
грабитель грозный,
тать кровожорный
похитил тридцать
мужей-воителей,
и, с громким хохотом
и корчась мерзостно,
вор в берлогу
сволок добычу,
радуясь запаху
мяса и крови.
Лишь на рассвете
открылись людям
следы побоища
и сила Гренделя, —
был после пиршества
плач великий![13]
Скорбь огласила
утро стенаньями;
муж безупречный[14]
сидел неутешен — 130
горе страшное,
слишком тяжкое! —
след проклятого
гостя видев,
он оплакивал,
конунг, павших
в неравной схватке.
Но не успели
даны опомниться:
ночь наступила,
и враг ненасытный,
в грехе погрязший,
опять набег
учинил убийственный;
не раз случалось
людям в ту пору
искать ночлега,
стелить постели
вдали от высокой
дворцовой кровли, 140
ибо враг кровожаждущий
в этом доме бесчинствовал,
и, спасаясь от недруга,
уходили воины
прочь от места опасного;
он один одержал
верх над множеством
и остался, злокозненный.
в доме конунга
беззаконным хозяином;
и надолго чертог
обезлюдел.
Так двенадцать зим[15]
вождь достойный,
друг Скильдингов,
скорби смертные
и бесчестье терпел
и печали неисчислимые.
И слагались в то время
по всей земле 150
песни горестные,
но правдивые
о том, как Грендель
войной на Хродгара
год за годом
злосердый ходит,
и нет предела
проклятой пагубе,
не ищет враг
замирения с данами,
не прекращает
разбоя кровавого,
цену крови
платить и не думает[16],
мужа знатного
даже золотом
у злодея не выкупить.
Так преследовал
датских ратников 160
призрак дьявольский,
ждал юных в засадах
и старых воинов
рвал на части,
из топей туманных
являлся ночью, —
кто знает, откуда
приходят скитальцы,
причастные тайн
самой преисподней! —
и множил муки
богоотверженец;
светлый Хеорот
стал пристанищем
полночной нечисти —
только места высокого,[17]
освященного Богом,
не касался поганый,
не смел осквернять
трона кольцедарителя. 170
Такое Скильдингу
на долю выпало
горе долгое.
Сидели знатные,
судили мудрые,
в совете думали,
как бы вернее
людей избавить
от страшной участи;
молились идолам,[18]
душегубителям,
и, воздавая им
жертвы обетные,
просили помощи
и подкрепления —
то суеверие,
обряд языческий,
то поклонение
владыке адскому!
Был им неведом
Судья Деяний, 180
Даритель Славы,
Правитель Неба,
не знали Бога,
не чтили Всевышнего.
Горе тому,
кто нечестьем и злобой
душу ввергает
в гееннский огонь, —
не будет ему
послабления в муках!
Но благо тому,
кто по смерти предстанет
пред Богом
и вымолит у Милосердного
мир и убежище
в лоне Отца!
4
Не было роздыха
сыну Хальфдана
в его несчастьях,
не мог всемудрый 190
осилить пагубу.
горе страшное,
слишком тяжкое,
напасть ночную,
людей постигшую
в его державе.
Услышал весть
о победах Гренделя
храбрец гаутский,
дружинник Хигелака —
он был сильнейшим
среди могучих
героев знатных,
статный и гордый;
и приказал он
корабль надежный
готовить в плавание:
там, за морем,
сказал, найдем мы,
за лебединой дорогою[19], 200
конунга славного,
но бедного слугами!
Людей не пугала
затея дерзкая,
хотя и страшились
за жизнь воителя,
но знаменья были
благоприятные.
Тогда собрал он,
ратеначальник,
в дружину гаутов
наихрабрейших,
товарищей верных,
числом четырнадцать,
и, сам пятнадцатый,
опытный кормчий,
повел их к морю,
к пределам суши.
Время летело,
корабль в заливе 210
вблизи утесов
их ждал на отмели;
они вступили
на борт, воители, —
струи прилива
песок лизали, —
и был нагружен
упругоребрый
мечами, кольчугами;
потом отчалил,
и в путь желанный
понес дружину
морской дорогой
конь пеногрудый
с попутным ветром,
скользя, как птица[20],
по-над волнами, —
лишь день и ночь
драконоголовый
летел по хлябям, 220
когда наутро
земля открылась —
гористый берег,
белые скалы,
широкий мыс,
озаренный солнцем, —
они достигли
границы моря.
Ладья их на якоре
стояла в бухте;
герои гаутские
сошли на берег,
блестя кольчугами,
звеня мечами,
и возгласили
хвалу Всевышнему,
что ниспослал им
стезю безбурную.
Тогда с утеса
дозорный Скильдингов, 230
страж побережья,
следил, как ратники
во всеоружии,
в одеждах битвы
над бурунами
проходят по сходням;
дивился витязь
гостям незваным,
и прямо к ним он
коня направил,
служитель Хродгара,
и древком ясеневым,
копьем потрясая,
спросил пришельцев: —
«Кто вы,
закованные в броню,
покрывшие головы
железными шлемами,
судно грузное
по мелководьям 240
сюда приведшие
из океана?
Давно храню я
наши границы,
поморье датское
от злонамеренных
морских разбойников,
но не упомню,
чтобы чужая
дружина вышла
на этот берег
так, без опаски.
без дозволения
моих сородичей,
власть предержащих.
И я ни в жизни
не видел витязя[21]
сильней и выше,
чем ваш соратник —
не простолюдин 250
в нарядной сбруе. —
кровь благородная
видна по выправке!
Но я обязан
узнать немедля
ваш род и племя,
дабы вошли вы
в пределы датские
не как лазутчики.
Вы, чужеземцы,
морские странники,
поторопитесь! —
я жду ответа,
я должен сведать,
откуда вы
и почто явились!»
5
Воеводитель
ему ответствовал,
раскрыл сокровищницу
слов благородных[22]: 260
«Мы все от семени
мужей гаутских,
наш конунг — Хигелак,
его дружина — мы.
Воитель мудрый,
всеземнознатный
отец мой, Эггтеов[23],
состарясь, умер,
покинул землю, —
тому немало
минуло зим, —
но имя славное
доныне знаемо
под этим небом.
Не злые мысли
ведут нас к датскому
народоправителю,
к сыну Хальфдана, —
так помоги нам
добрым советом! — 270
и мы не скроем
от высокородного
помыслов наших,
о коих скоро
и ты узнаешь.
Молва разносит, —
скажи, то правда ли? —
что будто некая
тварь неведомая
тревожит Скильдинга,
датчан ночами
исчадье мрака,
злобесный призрак,
в набегах яростных
губит и грабит.
От всей души я
хотел бы Хродгару
помочь советом,
дабы избавить
его от бедствия, 280
дабы вернулось
благополучие
в его державу,
дабы утихли
волны печалей,
не то вовеки
страх и злосчастие
с ним пребудут,
покуда не рухнут
стропила и кровля,
пока стоят
на холме хоромы».
С коня ответил
отважный всадник,
сказал дозорный:
«И сам ты знаешь,
что должно стражу —
щитоносителю
судить разумно
о слове и деле. 290
Я вижу ясно,
с добром вы к Скильдингу
путь свой правите,
и вам тореную
тропу, кольчужники,
я укажу;
а людям велю я
этот свежесмоленый
корабль охранять
и беречь от недругов;