— Ты чего, собственно, приехал-то? Я ж вроде как опасен для людей.
— Как так чего? Дом проведать да Нину Петровну навестить.
— Скорее второе, чем первое.
— Изыди, нехристь.
— Че нехристь-то опять? — натурально обиделся я. — Сам знаешь, крещеный я.
— А креста не носишь!
— А Бог он в душе, отче.
Наш разговор переходил в привычное русло. Я, как всегда, был нехристью, он- праведником, кто пытался направить меня на путь истинный.
— Что ж за дева, что медведя приструнила? — он хитро смотрел на меня. — Вижу, зверь в тебе миролюбив.
— Если б сейчас в полисаднике был не ты, отче, ты б понял, что спокойсствия там нет и не было, — откровенно ответил я, — Бер, как и любой оборотень, будет защищать свое до последнего.
— Знаю. А снадобья Нины?
— Рядом с ней не действуют, — усмехнулся, — Поэтому вернуться в город я не могу. Буду через чур опасен. Оставить ее тут, а самому уехать не выйдет. Беры в разлуке долго не живут. Это не волколаки или кадьяки. Сдохнем оба.
— Так ты что же это, пару нашел??? — глаза отче округлились.
— Нашел, — усмехаюсь. — Только теперь девочка обречена.
— Дурак ты, — добродушно гудит святой отец, хлопая по плечу.
— В последнее время часто это слышу.
— Не признала еще?
— Почему не признала? Признала, приняла. Еще в госпитале. А вчера и сегодня закрепили и укоренили.
— При свидетелях хотя бы признала?
— А как же. И Нина, и Милош. При них назвала своим. Правда, фраза была оригинальная, — вспоминаю и непроизвольно улыбаюсь, — но смысла не меняет.
Батюшка раскатисто рассмеялся, а я зашипел:
— Тише будь! Разбудишь!
— Ох и повеселил старика! — батюшка, старше меня на 5 лет, весело улыбался. — Повезло тебе!
— Я его, значит, жду, в окошко все очи проглядела, а он тут лясы точит сидит да плюшками балуется! — на кухню зашла Нина безх личины, кивнув мне в знак приветствия, — Сергей, ты-скотина!
Я хрюкнул от неожиданности:
— Кому из нас еще повезло, отче! Меня хоть скотиной не зовут.
— Какие твои годы, косолапый? — Нина улыбнулась, а потом, хитро так взглянув, предложила:- Хочешь, и тебя скотиной назову?
— Не-не-не, мне и козлом не плохо! — ржу в ответ. — Забирай отче своего, а я пойду досыпать.
— Иди, — милостиво разрешила ведьма, — Но вечером жду вас обоих у нас. Есть о чем поговорить.
Девочки, Ваши отзывы вдохновляют моего муза писать быстрее))) P.S. готовится визуализация)
7. Варвара Миронова
Проспала всю ночь и почти до обеда. Измотал ночью меня медведь. Чего только не вытворяли. Губы до сих пор были припухшими от диких, животных поцелуев, а на шее и груди красовались засосы. Тело ныло во всех самых интересных местах. Вот уж во истину, показал, что значит быть самкой медведя. Но мне это безумно нравилось. До игрушек, дело, конечно, не дошло, но меня клятвенно заверили, что в ближайшее время им найдут применение по прямому значению.
Когда проснулась- кровать рядом была пуста, но с кухни доносилось какое-то шебуршание. Попыталась найти свои вещи, но обнаружила только полотенце, которое вчера с меня стянул Кирилл. Плюнула и замоталась в тонкое одеяло из овечьей шерсти.
На кухне замерла в дверях, любуясь своим мужчиной, который сейчас у плиты что-то помешивал в кастрюльке. На сковородке рядом шкварчало мясо.
— Ты умеешь готовить? — улыбнулась я.
— Конечно умею, Булочка, — ответил, и повернулся ко мне всем корпусом. Глубоко втянул воздух, и расплылся в широкой улыбке. — Булочка, ты вкусно пахнешь… — и плотоядно облизнулся. Как есть медведь.
Смеюсь в ответ.
— Если ты сейчас отвлечешься от готовки, то все сгорит. Чего у нас на ужин?
— Щи с квашенной капустой. Нашел тут Нинин погреб. Думаю, не прибьет же за кило капусты?
— Ты бахнул кило квашенной капусты?! Это ж есть невозможно будет.
— Ну я ж не дурак, Варь. До щей дожило от силы грамм 200–300.
— А остальное?
— А остальное уже во мне, — щурится довольно. — Нина нас вечером ждет на разговор серьезный. Заодно с батюшкой познакомишься. Он тебе понравится. Обещаю.
— Такое ощущение, что ты меня за него сватаешь, — хмурюсь на него, а майор только смеется.
— Запомни одну вещь, — шаг ко мне, поднимает мою голову за подбородок, заставляя смотреть в его черные глаза. — И я сейчас предельно серьезен, Варвара. Ты — только моя. Других рядом с тобой я не потерплю, — миг, и горячая лапа Кирилла уже под моей импровизированной тогой, гладит мягкий живот, — Если только тут. Его потерплю. — лапа спускается ниже, оглаживая влажные уже складочки.