— Любое, — говорить с набитым ртом было трудно. — Кирилл, а можно завтра ко мне на работу сходим?
— Зачем? — напрягается майор, и даже вилку отложил.
— Как так, зачем? — удивляюсь я. — Надо же начальнику сказать, что я приехала. Да и ты вроде как с ним познакомиться хотел.
Немного расслабляется, но взгляд все еще немного настороженный.
— Сходим. Но Варь..- мнется, как первоклашка, — Ты уверена, что хочешь снова на работу выходить?
— А почему нет?
— А не боишься? — с прищуром смотрит.
— Нет, а стоит?
Складывает лапищи на стол в замок. Смотрит серьезно, невольно мурашки бегут о телу.
— Варь. Я все- таки не совсем человек, да и с Бером не совсем еще могу совладать. Ты работаешь в баре, где основные клиенты- мужчины. Почему, ты думаешь, мы ехали в сопровождении, но за рулем был я сам? И почему из второй машины всегда выходила только женщина?
— Блин, Кирилл. Для меня это дико, что мужчина может быть настолько ревнивым.
— А это не ревность, Булочка. — чуть улыбается, грустно грустно так. — Это инстинкт. Я все же больше животное, чем человек. И других самцов рядом с тобой быть не должно. В принципе
— Животное? — удивляюсь я, и тоже откладываю вилку. — Пусть животное, мне все равно, Кирилл. Кажется, мы все это уже решили еще там, в доме. Изменять я тебе не собираюсь. Но и сидеть дома тоже не буду. У тебя служба, а у меня что? Да меня же разорвет от молчания! Мне нужны люди, общение!
— Будет общение. — кивает серьезно, — Но только не в баре.
— А не много ли вы на себя берете, сударь? — начинаю заводиться я.
— Нет, — в голосе появляются рычащие нотки.
— Ты чего это? Рычать на меня вздумал?! — все, у Вари включился режим валькирии. — Никогда не смей это делать!
Ноздри майора угрожающе раздуваются, пальцы, сцепленные в замок, белеют. Молчит, закрывает глаза, как будто считает в уме, чтобы успокоиться.
— Варя, не повышай голос, пожалуйста. — каждое слово произносит спокойно, будто по слогам. А у меня по спине бегут мурашки, и волосы на руках встают дыбом. И вся моя валькирия, поджав хвост, сбегает в неизвестном направлении. Кирилл делает глубокий вздох, и снова молчит.
— Давай договоримся так. — черные глаза, такие ласковые обычно, и такие колючие сейчас, — Если Бер завтра решит, что в баре нормально, и никто на тебя там не претендует- работай, ради бога. Но если он подумает по-другому…
— Я буду сидеть дома.
— Нет. Сменишь работу на такую, где работают женщины. Так будет безопаснее. Для всех.
— Что, и меня задерешь? — Варька, овца, не провоцируй мужика! Язык твой без костей.
— Нет, — тонкие губы расползаются в ухмылке, — Запру тебя дома и буду драть до потери пульса. А если серьезно, то никому не нужна бойня в городе.
— Озабоченный изврат, — фыркаю на него.
— Ага. — соглашается, кивая. — А это все ты виновата.
— С чего эт я? — удивляюсь я, — Это ты меня в каждом углу зажимаешь, а не я тебя.
— Да неужели? — Кирилл выгибает дугой черную бровь, — А кто пытался сделать минет, пока мы ехали? Имей в виду, я так не согнусь, так что это был не я.
Чувствую, как краска заливает лицо и шею.
— Ну подумаешь, было такое. — чуть веду плечом, и ковыряюсь в картошке.
— Или кто всю дорогу наглаживал меня через джинсы? Или моими любимыми сисечками светил?
— Ну все, все! Согласна, оба озаботы.
***
Решили не ждать до завтра, и пошли в бар сегодня. Я, как и Кирилл, понимали риск этой шальной затеи. Но лучше уж сразу все решить, чем откладывать на потом. Перед выходом, Кирилл опустошил две скляночки с молочно-белой жидкостью. Передернул плечами.
— Чтоб наверняка не перекинулся, — пояснил он мне.
Беру его за ладонь и крепко сжимаю. Что бы не случилось, я буду с ним.
На улице уже стемнело, и заметно похолодало.
— Кир, зайдем потом ко мне домой? За вещами.
— Зайдем, — басит Коновалов, приобнимая меня за плечи. Так и идем, в обнимку, до самого паба.
Уже у самого крыльца до моих ушей доносится музыка, играющая внизу. Неизменные «оладушки», которые так любит наш Димка. Улыбаюсь, крепко сжимаю коноваловскую ладонь.
— Кирилл.
— Буду держать себя в руках, сколько смогу. — обещает майор, целуя меня в макушку.
Спускаемся по ступенькам вниз. В пабе не сильно людно. Занят только один столик. И кем! Симон и Олег! А вон и Димка, свеженалитые кружки им несет. Димка видит меня, замирает на секунду, потом с громким стуком ставит кружки парням на стол и с громким воплем «Варька!», широко раскинув руки, несется ко мне. В одно мгновение между мной и несущимся Димкой возникает монолитная гора по фамилии Коновалов.