Я ничего не ответил, молча надел фуражку и вышел из кабинета, выделенного нам комендантом в гарнизонной канцелярии.
Досадовать можно было только на себя самого. Кой черт толкал меня под руку написать рапорт и попроситься в конвой именно этого каравана ссыльных? А потом еще и остаться на год в гарнизоне? Гордыню потешить? Увидеть унижение бывшего врага? Отомстить? Или все же воспользоваться случаем и узнать у него, наконец…
Ничего я не успел узнать. Вся эта история со смертью брата так и осталась тайной с примесью грязи, а ублюдок Аддерли оказался бесхребетным трусом и повесился сам. Никакого удовлетворения я не испытал, наоборот…
Давно меня так не размазывали. И кто?!
Когда я впервые увидел ее в караване, даже не обратил внимания. Тем более что уже слышал историю второй женитьбы графа. Очередная столичная вертихвостка, смазливенькая куколка, избалованная дочь богатых родителей, самонадеянная и глупая, купившаяся на павлиний хвост, громкий титул и «роковую тайну» первого попавшегося ловеласа.
Знаем мы таких девиц.
Первое впечатление было под стать — столичная штучка была в ужасе и полуобмороке оттого, что ее увезли от привычных удобств, балов, кучи горничных и туалетного столика с новомодными притираниями.
Мне было и жалко, и противно. И, признаться, даже мысли не возникало о том, что на ее попечении еще и дети. К моему стыду, я вообще забыл, что хлыщ Аддерли успел завести четверых, прежде чем овдовел. Наверное, потому, что его первая жена никогда не мелькала в светском обществе и жила затворницей. Это граф порхал по балам и сомнительным салонам, увлекался нигилизмом, крутил романы, заводил интрижки… пока не промотал состояние.
Теперь, задним числом, мне уже мерещится и вовсе несусветное. Не слишком ли вовремя умерла первая леди Аддерли, чтобы скорбящий вдовец подыскал себе новую дурочку с богатым приданым?
Но не суть. Даже эти мысли не особенно меня беспокоили, когда инспектор доложил в комендатуру о самоубийстве одного из ссыльнопоселенцев. Я был в ярости — ушел, с-сукин сын! Ушел! Струсил!
Сам взялся разбирать все бумаги, связанные с опальным графом, в надежде найти зацепку. Хоть какую-то. И ни-че-го. Черт!
Зато когда обнаружил, что жена графа теперь может спокойно уехать домой, под крылышко к маменьке и папеньке, поскольку кровных детей бунтовщику она не родила, думал, что столичная штучка рванет отсюда с первой же оказией, теряя бальные туфельки.
Вот я ей эту оказию организовать и собирался. Оплатить проезд и даже дать сопровождающего со всеми документами. В обмен на личные бумаги покойного мужа и ответы на некоторые вопросы. Мало ли… вдруг он под хмельком проболтался или во сне разговаривал. Других зацепок у меня нет.
Дети? Тут я осел, конечно. Поверил на слово инспектору, дескать, не впервые, не звери же вокруг, общество присмотрит. Попечителей найдут из уважаемых людей.
Когда хрупкая девушка с осанкой опальной императрицы с размаху влепила мне в лицо про ум, честь и совесть дворянина, я почувствовал себя не только подонком, но и последним идиотом.
Так стыдно мне не было с тех пор, как мать поймала меня, двенадцатилетнего, подглядывающим за соседскими барышнями в купальне. Маменька тогда отхлестала по щекам и заставила извиняться перед отцом тех девушек. Хорошо хоть, не перед ними самими — решили не травмировать нежные целомудренные души.
Всю дорогу обратно в комендатуру казалось, что щеки горят огнем, как после тех материнских пощечин, хотя Бераника Аддерли меня пальцем не тронула. У меня сложилось впечатление, что она просто побрезговала ко мне прикасаться.
Чер-р-рт! Сам мог бы головой подумать, а не позволять чувству мести и жажде узнать, наконец, всю подноготную гибели брата затуманивать мне мозги. Ехал обратно, и как пелена с глаз спала: что я, не видел раньше злобной жадности в глазах деревенского старосты? Или не знал, что в трактире, имея деньги, можно «снять девочку» из горничных? Даже совсем молоденькую?
Просто думать не хотел. Зациклился на своем и прохлопал ушами. А когда меня ткнули носом, разъярился до крайности — никто не любит чувствовать себя последним недоумком.
Понятно, почему постепенно злость на себя трансформировалась в злость на эту… на эту… откуда что взялось?! И где раньше было?
Неужели скотина Аддерли настолько запугал свою молодую жену, что она при нем ни глаз не поднимала, ни голоса не подавала, вот и смотрелась куклой?
— Веж! Опять задумался? — Дем толкнул меня в плечо и вышел на крыльцо. — Хватит киснуть, смотри, какое солнце! А какие девки румяные! Кровь с молоком! Не то что бледные немочи в столице, горничную ущипнуть не за что. У-ух!