Еще в 1817 году капуцины — бродячие монахи — в изобилии появились на парижских улицах. А роялистские газеты в это время умиленно расписывали всяческие религиозные праздники.
— Опасность становится все серьезнее, — говорил Беранже друзьям, в городах причащают за деньги солдат, а в деревнях монахи всячески одурманивают крестьянские головы.
«Хранители божия вертограда» в остроконечных черных капюшонах прикидываются этакими благодетелями:
Церковники рвутся к власти и доходам, только и думают о том, чтоб вернуть конфискованные революцией земли, только и глядят, как бы побольше выколотить барыша из верующих:
Песню «Капуцины» тотчас же стали распевать в гогеттах, но в салонах побаивались столь острой сатиры на служителей религии.
Во времена правления сладкогласного Деказа агенты Конгрегации ничуть не изменили своих повадок. Католические монахи продолжали рыскать по деревням и городам Франции, распространяя некое «письмо Иисуса Христа», сфабрикованное отцами церкви и призывавшее католиков к истреблению всех врагов Реставрации. Они рады были бы вернуть времена инквизиции, раздуть религиозные раздоры в стране.
Таков рефрен к песне Беранже «Миссионеры».
Во главе с самим сатаной церковники и монахи замыслили расправу над просвещением, гуманностью, философией во славу невежества, злобы, корысти!
Многие из либералов укоряют Беранже за «слишком резкие» выпады против церковников. Лучше, мол, поосторожнее!
— И кто бы этому поверил? — разводит руками песенник, — те самые миссионеры, которые сделали столько зла и были сверх того еще причиной стольких скандалов, не показались достаточно опасными в 1819 году ряду либеральных депутатов!
— Там, где действительно коренится зло, они боятся его видеть, — говорит Беранже Манюэлю об этих «друзьях свободы».
— Трудно поверить и тому, что есть в наше время люди, которые готовы подпустить иезуитов к делу народного просвещения, — возмущается песенник.
похваляются «святые отцы» в новой песне Беранже, созданной вслед за «Миссионерами».
Здесь досталось и двоедушному Деказу. ^то его вспоминают святоши в третьей строфе песенки:
Расставшись со своим фаворитом, Людовик XVIII как-то сразу одряхлел. Бледные, тусклые глаза его еще больше помутнели, все несноснее становились для него занятия государственными делами. Заправилам Конгрегации не трудно было смекнуть, что настал подходящий момент окончательно прибрать к рукам короля, а заодно и полную власть в стране.
Они подыскали для старого монарха «утешительницу», которая сумела занять при нем пустующее место прежнего любимца. До тех пор Людовик XVIII не жаловал дам, но госпожа дю Кайла, талантливая ученица иезуита Лиотара, сумела найти подступы к ожиревшему королевскому сердцу. Подобно Деказу, она была в курсе всех придворных сплетен и интриг, сама искусно плела их и так ловко умела подать королю, приправив острыми соусами, что морщины разглаживались на еще недавно насупленном монаршем челе. С каждым днем король все больше привязывался к этой даме.
Святые отцы и граф д’Артуа вкупе с ними потирали руки. Позиции на верхах укреплены. Теперь можно развертывать шире фронт наступления на либерализм, на крамолу. Рвение их еще усилилось под влиянием событий в соседних странах.