Пять первых дней прошли для путешественников довольно спокойно. Путники должны были только держаться постоянно правой стороны солнца и хорошенько караулить по ночам, чтобы не быть застигнутыми разбойниками; каждый вечер они выбирали прогалину для ночлега и закутывались в свои одеяла недалеко от костра, который поддерживался стоявшим на карауле.
Но ничто не могло выбить из головы Нияди уверенности, что издали за ними следят кумиры, и наместник Имбоко приписывал то, что разбойники оставляют их в покое, сначала мокиссо, которыми он снабдил себя, потом присутствию белых, которые всегда внушают суеверный страх жителям Африки.
Уале, по-видимому, разделял его мнение, потому что часть ночи ворочался и ворчал, и даже хозяин не всегда мог заставить его молчать. Но поведение Уале объяснялось соседством крупных зверей, едкие испарения которых собака воспринимала нюхом, несмотря на дальность расстояния.
Как бы то ни было, Нияди зорко караулил по ночам, отдыхая лишь часа два на закате солнца, а днем распоряжался путем, выбор направления которого Лаеннек вполне предоставил ему.
Таким образом Нияди спас тех, которые были ему поручены, от верной смерти.
Утром на шестой день они шли уже несколько часов, когда увидали огромное болото, казавшееся озером зелени среди леса.
Если в лесу дорога караванов обозначалась время от времени деревьями, срубленными на восемь или десять футов от земли, то на берегу болота все следы исчезли. Путешественники решили обогнуть болото с левой стороны. Едва сделали они несколько шагов, как Нияди, шедший впереди, попятился и закричал громким голосом:
— Остановитесь, мы попадем в засаду!
Все немедленно повиновались.
— Посмотрите! — продолжал Нияди. — Я вижу, там, где тропинка суживается между лесом и речкой, трава не совсем густа и не совсем зелена! Эта трава, уже начинающая высыхать, брошена тут не далее как час тому назад и прикрывает слоновью ловушку, вырытую кумирами, чтобы мы попали туда!
— Почему ты предполагаешь,— перебил Лаеннек,— что эта ловушка приготовлена для нас? Мы не караван купцов, у нас нет ничего, чем прельстить лесных разбойников!
— У вас хорошее оружие, — ответил Нияди, — и если кумиры видели это, то они употребят все на свете, чтобы захватить его! А ловушка, если только она не вырыта разбойниками, обозначает присутствие охотников за слонами, и тогда мы недалеко от их стана!
Произнося эти слова, Нияди, чтобы доказать свою проницательность, схватил обеими руками ствол сухого дерева и бросил вперед; ствол, падая, увлек за собой бамбук, листья и траву, прикрывавшие ловушку, и путешественники увидали перед собой большую яму.
Это была ловушка для слонов.
— Я думаю, что твое последнее предположение справедливо,— сказал Лаеннек,— в этих местах есть охотники за слонами. Кумиры не так глупы, чтобы расставлять нам подобные ловушки; они знают очень хорошо, что одиннадцать человек не могут идти рядом по этой тропинке и что если бы один из нас упал в яму, то другие немедленно вытащили бы его.
В эту минуту, как бы подтверждая его мнение, послышался глухой и болезненный, как жалоба, крик.
— Во вторую ловушку попался слон, — сказал Иомби, которому была известна охота за этими животными.
Прежде чем путешественники могли опомниться, человек сто негров, совершенно голых и вооруженных копьями и стрелами, вышли из чащи и побежали навстречу, крича и размахивая руками.
Путешественники прицелились, но, вовремя приметив, что жесты негров выражают скорее удивление, чем угрозу, стрелять не стали.
Нияди немедленно узнал в неграх жителей Уади, охотников за слонами и бегемотами, и закричал, чтобы они приблизились без опасения.
Они прибежали с пением и плясками; они думали, что имеют дело с купцами, а так как около двух лет тут не проходил никто, то у них накопилось громадное количество слоновой кости, которую они не знали, куда девать.
Увидев белых, они остановились в изумлении; некоторые даже выказывали признаки глубокого страха. Они никогда не видали людей другой расы; пустынная и удаленная от берега страна посещалась только купцами-неграми.
— Не бойтесь! — сказал им Иненга. — Эти честные белые хотят посетить вашу страну.
Успокоенные такими словами, добрые туземцы бросились в объятья белых и стали умолять их навестить здешнего короля.
Предложение было принято. Проходя мимо второй ямы, откуда раздался стон, Лаеннек и его спутники увидели великолепного черного слона, испускавшего последний вздох. Он был весь утыкан стрелами, и, чтобы ускорить его кончину, жители Уади, проходя мимо, пустили в него еще тучу стрел.
Деревня, в которой жило племя Уади, называлась Иноа. Прибытие белых вызвало там большое волнение, и король, такой же голый и такой же убогий, как его подданные, удостоил выйти навстречу чужестранцам.
Велико было его разочарование, когда он узнал, что имеет дело не с купцами и что ему придется ждать другого случая, чтобы возобновить свои запасы рома, пороха и мелкого стеклянного товара, но, несмотря на это, он принял их хорошо и дал на другой день утром столько иньяму и маниоковой муки, сколько они могли взять с собою.
Эта остановка доставила путешественникам драгоценные сведения. Они действительно убедились — это делало немалую честь проницательности Нияди, — что эти места
были переполнены кумирами; не проходило и дня, чтобы жители Иноа не имели дела с ними. Кроме того, путешественники узнали, что, прежде чем прибыть в страну Ассира, они должны встретить еще большую деревню фанов, которые поселились в обширной равнине, чтобы мирно заниматься земледелием.
Вечером экспедиция с обычными предосторожностями остановилась на берегу ручья. Местность показалась путникам столь очаровательной, что они прекратили путь за два часа до заката солнца.
Лаеннек воспользовался этим, чтобы пойти с Кунье убить несколько птиц для ужина, между тем как Йомби с двумя солдатами Нияди набирал дров для костра; Буана принялась ловить раков, замеченных ею в речке. Этим занятием молодая негритянка так увлеклась, что забыла держаться поближе к тем, кто мог ее защитить. Наполнив корзину раками, она отправилась в обратный путь.
Солнце быстро склонялось к горизонту, лес принимал странные оттенки и очертания; не слыша более голосов своих товарищей, Буана бросилась бежать, чтобы скорее вернуться к ним. Вдруг четыре негра, странно татуированные, выскочили из чащи и, пригрозив убить негритянку, если она вскрикнет, потащили ее в чащу леса.
Исчезновение Буаны приметили, только когда вернулись Лаеннек и Кунье.
Сначала думали, что она находится в нескольких шагах, черпает воду или собирает дикие плоды; ее принялись звать и звали с четверть часа — ответа не было. Путники догадались наконец об ужасной истине.
— Ее похитили кумиры, — сказал Нияди, — а кумиры едят человеческое мясо…
При этих страшных словах Лаеннек не мог удержаться от рыданий: железный человек едва не лишился разума, узнав, какая участь угрожала той, которая спасла ему жизнь.
— Надо решиться на все, чтобы вырвать ее у похитителей! — вскричали Барте и Гиллуа.
— Благодарю, ребята!— ответил Лаеннек, быстро оправившись.— Я именно этого и ожидал от вас… Мы помогли бы всякому в подобных обстоятельствах, но Буану я спасу или умру сам, потому что обязан заплатить ей долг признательности.
— Надо действовать быстро, — перебил Нияди, — завтра будет поздно. Как только солнце закатится, кумиры напьются пальмового сока, и Буану съедят в нынешнюю же ночь.
— Располагайте нами! — воскликнули молодые люди. Кунье и Иомби плакали, сжимая с бешенством кулаки. Уале ворчал.
— Возьми и собаку, — сказал Лаеннек негру, — она скоро понадобится нам.
2. Тревожная ночь.—Мщение Уале
— Друзья, — сказал Лаеннек молодым людям, — я принужден потребовать от вас полного повиновения.
— Даем вам слово.
— Мы отправимся сейчас, и вы с нами не пойдете.
— Вы думаете, что у нас не хватит мужества бороться с лесными врагами? — ответили Барте и его товарищ, почти обидевшись.