— Но это ужасно!.. Уверяю вас, что ничего подобного не было! Я все время сидел под столом, покуда происходила битва между «грабителями» и какими-то неизвестными людьми, которых я не мог видеть, так как они находились в самой глубине залы. Что же касается королевских солдат, то они ни с кем не сражались и никого не убили, потому что пришли тогда, когда все уже было кончено.
— Довольно, Захария, довольно! — перебил с негодованием мистер Фортескью. — Не старайся разрушить эту почтенную легенду, бросающую новый луч славы на нашу доблестную армию. Горе тем народам, которые не умеют хранить своих преданий!
— Но, дорогой мой тесть, вы глубоко ошибаетесь! — протестовал Ольдгам. — Вы ошибаетесь, я должен заметить вам это, несмотря на все свое уважение к вам. Тут нет никакой славы, никакой легенды, никакого предания. Тут просто ошибка в личности и в имени, больше ничего.
— Захария, ты относишься ко мне непочтительно.
— Вам просто хочется проповедовать… Это у вас в крови… Вы так любите слушать самого себя.
— Захария!..
— Как! Вы решились заявить мне, что приняли участие в подписке в пользу тех людей, которые арестовали меня под столом, Фортескью, — заметьте это — и которые хотят меня повесить, чтобы самим прослыть героями… Это возмутительно!
— Захария!.. Змея, которую я отогрел на своей груди!..
— Убирайтесь вы с вашими змеями, легендами и преданиями, с вашими солдатами и подпиской. Я был глуп, потому что был слишком добр. Но мое терпение лопнуло, наконец. Я не могу…
— Негодяй! Неужели ты осмелишься поднять руку на отца своей жены?
— Нет, я не сделаю этого, только вы уходите, пожалуйста. Это будет гораздо лучше. Вы сами знаете, что мы и дома-то не можем пробыть вместе двух минут, не вцепившись друг другу в волосы.
— Бедная Бетси!.. Несчастная Бетси!.. Какого отца я выбрал для твоих детей! — произнес Фортескью трагическим голосом, воздевая руки к небу. Потом прибавил плаксивым тоном: — Захария, мы не можем так расстаться!
— Ну, теперь за нежности… Сцена примирения… Знаю я всё это, раз двадцать испытал… Впрочем, я на вас нисколько не сержусь.
— Захария!
— Фортескью!
— Обними меня, Захария!
— Обними меня, Фортескью!
Тесть и зять крепко обнялись.
— Завтра я опять приду утешать тебя и ободрять, — объявил на прощание мистер Фортескью и величественно удалился из камеры.
Глава XII
Прогулка по Темзе
Как только ушел мистер Фортескью, в камеру вошел тюремщик Ольдгама и сообщил узнику, что его спрашивают десять солиситоров[70], предлагающих свои услуги для защиты его дела на суде.
— Я буду защищаться сам, — отвечал клерк Пеггама, знавший цену английским адвокатам.
— Это не в обычае, — возразил почтенный мистер Торнбрель, как звали тюремщика. — Не хотите ли вы поручить мне переговоры? Это не будет вам стоить ни одного пенса.
— Ну, если так, это другое дело. В таком случае, действуйте, как знаете.
Десять минут спустя тюремщик привел в камеру какого-то рыжего джентльмена на жердеобразных ногах и с головой хищной птицы, отрекомендовав его мистером Джошуа Ватерпуффом.
Ольдгам и адвокат просидели вместе часа два. О чем они беседовали — осталось тайной, но после ухода адвоката мистер Ольдгам сделался гораздо спокойнее. Он был бы еще спокойнее за свою судьбу, если бы знал содержание записки, полученной в это утро мистером Джошуа.
В записке значилось:
«Достопочтенный мистер Джошуа Ватерпуфф получит пять тысяч фунтов стерлингов, если ему удастся оправдать тоуэрского арестанта или устроить его побег.
«Грабители морей».
Мистер Джошуа был человек продувной, и покровители Ольдгама не могли сделать лучшего выбора. Это был постоянный адвокат всех столичных мошенников и злодеев, знавший отлично всех служащих в тюрьмах и имевший самые точные сведения о том, кого и за сколько можно подкупить.
Когда знаменитый адвокат вышел из тюрьмы, к нему подошел какой-то нищий и знаком пригласил следовать за собой. Бросив кругом быстрый взгляд и убедившись, что за ними никто не следит, мистер Джошуа свернул в глухой переулок и остановился.
Нищий не замедлил подойти и завязать разговор.
— Не правда ли, какая прекрасная погода, мистер Джошуа? Даже не по сезону.
— Действительно, — отвечал адвокат, — в Лондоне очень редко выдаются, такие чудные дни.
— Не внушает ли вам это некоторого желания прокатиться по Темзе, мистер Джошуа? У меня наготове лодка с шестью гребцами… Превосходная лодка… Она сможет доставить вас, куда только вам заблагорассудится… Например, в Саутварк…
— В Саутварк?.. Да, там очень хорошо… Что же, я готов, благо, представляется удобный случай.
— Попробуйте, мистер Джошуа, вы не раскаетесь. Лодка стоит вот здесь, налево, в Сити, около моста.
Нищий пошел впереди, Джошуа Ватерпуфф следом за ним. Они скоро дошли до того места, где стояла небольшая изящная шлюпка. Нищий предложил адвокату войти в нее. Усаживаясь, мистер Джошуа повернулся к нищему спиной на несколько секунд, а когда обернулся, был очень удивлен: вместо грязного нищего в лодке сидел молодой, элегантный флотский офицер с капитанскими нашивками. Борода и парик были небрежно брошены на скамью.
— Кажется, я имею честь говорить с адвокатом мистером Джошуа Ватерпуффом? — спросил офицер.
— Совершенно верно, сэр.
— Пожалуйста, извините меня за это переодевание и вообще за странный способ знакомиться, но, так как я не знал вас в лицо, я боялся вместо вас обратиться к кому-нибудь из служащих при тюрьме. Подобная ошибка могла иметь для меня весьма прискорбные последствия.
— Я это понимаю. Одним неосторожным словом можно было все погубить, тогда как прогулка по Темзе…
— Осталась бы прогулкой по Темзе — и только, даже если бы вы оказались не мистером Джошуа Ватерпуффом — с улыбкой договорил офицер.
— Предположим, что я не мистер Джошуа Ватерпуфф, — сказал, игриво улыбаясь, адвокат. — Что бы вы тогда сделали?
— Я бы выбросил вас в воду, проезжая под мостом, — ответил офицер, улыбаясь не менее игриво.
— Ах, черт возьми! — воскликнул адвокат. — Только вы, пожалуйста, не думайте, что ошиблись в моей личности: ошибки никакой нет.
— Но ведь я вам еще не сообщил ничего такого, чем бы вы могли злоупотребить, — возразил офицер. — Следовательно, вы ничем не рискуете… За весла, ребята! — прибавил он, обращаясь к гребцам.
«С этими людьми шутки плохи, — подумал Джошуа. — Вот никак не предполагал, что между «грабителями» есть офицеры флота».
Подгоняемая шестью парами весел, лодка быстро скользила по Темзе.
Офицер сел на скамейку рядом с адвокатом.
— Я вижу, мистер Джошуа, что запугать вас не так легко, — сказал он.
— Гм… Как вам сказать! В некоторых случаях, напротив, я бываю очень осторожен.
— В каких же это, например?
— Да вот хотя бы в данном случае. Ведь я не знаю даже, куда меня везут.
— Понимаю, к чему вы клоните, мистер Джошуа, но, к сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство.
— Ах, Бог мой, да я вовсе и не желаю ничего знать. Вы просили меня привести вам пример, вот я и привел его. В конце концов, человек я терпеливый и умею ждать, когда нужно. Часом раньше, часом позже, не все ли равно.
— И опять я принужден вас разочаровать, мистер Джошуа, — возразил офицер. — Вы ни через час, ни через полчаса, никогда не узнаете, куда вас везет эта лодка.
— Но ведь это низость! — возмутился адвокат, вскакивая на ноги и ожесточенно размахивая руками. — Это похищение!.. Это западня!.. Извольте меня сейчас же высадить, на берег, иначе я начну против вас дело о незаконном лишении свободы.
— Помолчите, мистер Джошуа, — сказал офицер. И, вынув из-за пояса пистолет, он, как бы невзначай, направил дуло его на адвоката.
Почтенный солиситор, по-видимому, питал неизмеримое уважение к огнестрельному оружию, так как сейчас же успокоился и, усевшись на свое место, замолчал.