После мародёрки мои люди начали подготовку к казни монахов. В этот раз мы ничего особого не готовили — просто верёвки со скользящими петлями, на которых мы и вздёрнули священников. Всё по закону, по моему приговору — "За разбой и насаждение враждебных Саргону культов на моих землях, повесить этих преступников высоко и коротко!". Не знаю кто с моих слов больше офигел, мои бойцы или священники? Хотя для меня всё логично — я здесь лорд! Я здесь власть! И законы тоже мои!
Смотревший на эту казнь пехотинец не сводил с монасей своих глаз пока они не прекратили дёргаться. И пока мои люди готовили новую верёвку, а пехотинец весь дрожа от страха пучил на неё свои глаза, мы начали задавать ему свои вопросы на счёт монастыря. В конце концов этот вид войск задумывался как мясо для сражений, или как заготовка для нормального солдата, выдержки и самообладания от него никто не ждёт.
Как и ожидалось гарнизон в монастыре остался, человек сорок, но половина этого числа это монахи и монашки, остальные это пехотинцы и пара мечников. Для обороны монастыря, контроля территории и охоты на партизан хватало семи десятков бойцов, а многочисленные священники и монашки обеспечивают относительную лояльность населения, постепенно повышают лояльность местных жителей, искореняя инакомыслие и проводят благословления на отрядах. Но мне повезло с тем что я со своими людьми разбил солдат церкви по частям, и теперь только добью остатки. Но тут есть проблема — имеющиеся священники, все скопом способны настолько усилить пехотинцев, что они стали бы проблемой даже для живодёров.
И какой вывод? Действовать нужно стремительно, не давая монасям времени на молитвы. Так что скоро мы все подкрадывались к входам в монастырь, стараясь не попасть никому на глаза. На пролом, через двери пойдут еретики возглавляемые братом в ереси, они со своими массивными щитами смогут играть от обороны, а брат в ереси сыграет роль их командира. В окна запрыгиваем я, Муфаса, и мстители во главе с Отто, а следом чёрные лесники с браконьерами. Задачи наших стрелков были в подавлении лучников врага, и обстреле вражеской пехоты в спину. Мы же с мстителями должны были пленить как можно больше монахов.
Начало схватке положили еретики с воином скверны, которые начали с помощью импровизированного тарана (бревно что лежало во дворе монастыря) выламывать закрытые двери. Лесники ожидавшие хода противника быстро угомонили самых деятельных стрелков из числа пехотинцев, которые хотели пострелять по еретикам из окон.
Едва раздался треск ломающейся древесины, как начался ещё и наш штурм через окна. Выбиваю ставни ударом эфеса и запрыгиваю во внутрь помещения, после чего бегу вперёд. Напротив меня упал на все конечности спешащий Отто, и дальше всё понеслось!
Бегу с тыла на небольшое построение разумных стоящих лицом к наполовину выломаным дверям сквозь которые с кличами забегали и создавали пусть и не слишком надёжную, но всё же стену щитов. У противника имелся уже готовый строй в котором первый ряд занимали мечники и пехотинцы, во втором были семеро оставшихся лучников, а уже за ними стояли две шеренги из священников и монашек которые в слух истово молились.
Первым передо мной оказался священник с бритой макушкой по которой и получил эфесом, что-то почуяв ко мне поворачивается монашка, на лицо то ещё ископаемое! Её глаза расширились, а рот раскрылся для крика, и я резким движением вгоняю острие клинка в её грудь. Пинком сталкиваю тело со своего меча, и толкаю плечом в спину ещё одного священника, отчего он не ожидавший подобного падает лицом на пол, правда успевает выставить руки, и получает от меня пинок в голову.
Мимо меня свистят стрелы, и я спешу напасть на вражеских стрелков и пехоту… уже только пехоту — лесники лучников уже прикончили. Вот только рукопашники светлых начали отжигать не по детски — вдесятером уверенно теснили почти вдвое больший отряд еретиков. Вот что значит получить кучу благословений от священников.
Сбоку от меня раздались мужские вопли полные удивления и страха, а также женский визг, будто этих дамочек уже насилуют. Тц, торопятся молодухи, торопятся! У меня тут вменяемые люди с кое-какой дисциплиной, а не дурные гоблины или обожравшиеся мухоморов викинги, чтобы прямо в бою насиловать! Вот после боя, в безопасном месте, да с вкусной едой и винцом, разложить монашек — милое дело! Что? До своей оцифровки я играл за разные фракции, и взятую на себя роль всегда нужно играть до конца! Тем более я таким образом изменил своё отношение ко многим вещам, особенно к рабству. Во всяком случае работорговля позволяет мне избегать резни среди мирного населения неподконтрольных мне рас.