Да, он и вправду изменился… Теперь это действительно он.
— Так почему нет смысла убивать меня?
— Ты, как бы это сказать, — в прошлом. Твоя смерть ничего не изменит. Но вот если убить меня — система темпоральных уравнений изменится. Вместе с ней может измениться твое — наше — будущее. Не ахти какой шанс — зато единственный.
— Могу предложить свой вариант.
— Какой же? — спросил он устало.
— Если мы попробуем выполнить переход вместе? Стационарный хронопорт позволяет…
— Уже пробовали, — буркнул он.
— Тогда попробуй один, а я подожду.
— Тоже пробовали.
— Как ты мне надоел! Стреляй сам, вот что!..
— Бесполезно.
— Крутим любимую пластинку, опять сначала? Этот разговор тоже?
— Начинаешь понимать, а?..
— А если попробовать другие ответы?
— Ничего не изменится. Вообще, все уже пробовали. Времени у нас много; не скажу, сколько именно, но на проработку сцены до мелочей хватит. Со всеми вариантами. Только конец всегда один: ты делаешь переход в одиночку, переживаешь все, что пережил я, и возвращаешься обратно — уже в моем качестве.
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что соседняя комната полна костями, — объяснил он с безрадостной улыбкой. — Нашими костями. На самых свежих осталось немного тухлого мяса — запашок чувствуешь? Это к вопросу о моем будущем — там только голодная смерть… Решай.
— Кошмар… Ничего, отосплюсь — пройдет.
— Кошмар-то кошмар, но только наяву — будь благонадежен. Стреляй, пока я не потерял терпение!
Он сунул пистолет мне в руку.
— Давай рассуждать здраво, — сказал я. — Твоя смерть ничего не изменит. Все, что я могу сделать один, мы можем сделать вместе.
— Неверно. Единственный выход — решительно изменить сценарий.
— Что будет, если я попробую сам?..
— Окажешься на борту «Сан-Гуадалупе», получишь массу удовольствия. Посмотришь, как полевой агент проваливает задание…
— Но если я не буду подпирать дверь? Если не помешаю?..
— Не имеет значения. Вернешься сюда, я знаю. Уже пробовал.
— Хочешь сказать, весь большой круг — болото, Мелия?
— Весь большой круг — раз за разом. И вернешься опять сюда. Смотри на это так: карг пошел с туза; мы либо бьем козырем, либо проигрываем.
— Может, ему того и надо…
— Нет, он полагается на наше человеческое поведение. Люди хотят жить, ты не забыл? Они не вычеркивают себя из пьесы.
— Если, оказавшись на корабле, я не воспользуюсь генератором хронополя, что в трупе?..
— Сгоришь вместе с кораблем, и только.
— Если останусь на пляже с Мелией?
— Не работает. Ничего не работает. Просто умрешь там, даже если жизнь будет долгая. Конец один…
— А если застрелить тебя, выйдет не так?..
— Кто знает. Но шанс есть: ход не по правилам, вроде обмана при раскладывании пасьянса.
Я уперся, и он устроил мне экскурсию по станции. За дверьми шлюза — непроницаемая жемчужная дымка, в комнатах — пыль и запустение. Станция действительно очень старая…
А потом он показал мне комнату с костями. Думаю, меня окончательно убедил запах.
— Давай пистолет, — потребовал я.
Он протянул мне оружие без единого слова.
— Повернись спиной! — рявкнул я, щелкая предохранителем.
Он повернулся.
— Есть одна утешительная мысль, — сказал он. — Может выйти так, что…
Выстрел не дал договорить. Его мотнуло, будто кто-то дернул за ошейник — вперед, от меня. Я едва успел разглядеть дыру в затылке, прежде чем в моем черепе вспыхнул огонь, ярче солнца — и выжег стены моей тюрьмы.
Я превратился в гигантский глаз над крошечной сценой. На ней я увидел себя, во всем разнообразии энтропийных контекстов. Вот виды древнего Буффало, вот тонущий галеас, вот умирающий берег на краю вселенной, вот я плету никчемные сети вокруг сумасшедшего карга, вот он плетет свои, но оба мы в чужой мышеловке — та, в свою очередь, в клетке, из которой нет выхода…
Как это сейчас выглядит глупо. Как вышло, что высоколобые теоретики Центрального коммутатора не заметили главного: их собственная стратегия дает те же результаты, что и политика их предшественников? Только…
Следующая мысль была самая важная, но я не успел ухватить ее за хвост. Момент просветления ушел безвозвратно, оставив наедине с трупом убитого мной человека. Пистолет в руке еще дымился, а в голове звенело слабое эхо чего-то неизмеримо значительного. Кое-что, правда, осталось: сама идея темпоральной уборки — порочное заблуждение. Теперь я видел это совершенно ясно. Безответственные эксперименты новой эры, ложные убеждения деятелей третьей эры, ювелирная работа Центрального коммутатора — все одинаково никуда не годится.