Итак, я узнал кое-что об Империуме. Во-первых, у них не было атомной бомбы. И нет научной концепции энергии атома. Их рассуждения о характере войны против организованной армии, вооруженной ядерным оружием, наглядное свидетельство этому. Кроме того, у них не было жестоких уроков наших тотальных войн — и поэтому отсутствует всякий военный опыт. Они наивны, даже отсталы в некоторых вопросах военной теории. Их образ мышления более характерен для европейцев XIX века, чем для представителей современного цивилизованного мира.
— Около месяца назад, мистер Байард, — Бейл снова принял эстафету, — появился еще один новый фактор, предоставляющий нам третью возможность встречи с противником. В самом сердце Зоны Поражения, на совсем близком расстоянии от мира В-1-два и даже более близком к нам, чем этот мир, мы обнаружили еще один уцелевший мир. Это был ваш мир, мистер Байард, который мы назвали В-1-три.
В течение семидесяти двух часов сотни тщательно обученных агентов были размещены в определенно подобранных пунктах мира В-1-три. Мы были преисполнены решимости избежать грубых ошибок, как это было с миром В-1-два. Слишком велика была ставка. По мере поступления информации выяснилось, что все агенты сумели благополучно внедриться в различные области политической и общественной жизни различных государств вновь открытого мира. Сведения от агентов немедленно поступали в Генеральный Штаб и Чрезвычайный Имперский Комитет. Главной задачей последнего было как можно с большей точностью установить календарные соответствия как между мирами В-1-два и В-1-три, так и Империумом. Необычайная трудность этой задачи усугублялась как поразительно большим количеством параллельных аналогичных событий и лиц, так и некоторыми фантастическими расхождениями.
Неделю назад было объявлено, что с вероятностью 98 % можно считать, что ваш мир, мистер Байард, В-1-три, имеет одинаковую историю с миром В-1-два до 1911 года. Как раз в это время мой коллега из германской разведки, мистер Беринг, сделал великолепное предложение. Меры, предложенные им, были немедленно одобрены. Всем агентам было предложено немедленно прекратить свои исследования и сосредоточить усилия на отыскании следов… — Бейл взглянул на меня, — на отыскании следов мистера Байарда!
Они доподлинно знали, что я был готов буквально взорваться от распиравшего меня любопытства, и поэтому внимательно следили за моей реакцией. Я остался спокоен и просто выжидательно посмотрел на Бейла. Тот поджал губы. Видно, я чертовски не нравился ему.
— Мы напали на след в записях выпускников университета… — Бейл хмуро посмотрел на меня, — …название которого напоминает мне чем-то алюминиевый сплав.
Должно быть, этот Генеральный Инспектор кончал в свое время Оксфорд, подумал я. А вслух сказал:
— Вы, наверное, имеете в виду «Иллинойс»?
— Во всяком случае, — продолжал Бейл, — проследить ваш дальнейший жизненный путь было сравнительно просто — военная служба, дипломатический корпус. Наш человек упустил только ваше участие в миссии во Вьетнаме.
— Не в миссии, а в Генеральном Консульстве, — поправил я его.
Бейла, кажется, несколько раздосадовало мое замечание. И я был рад этому. Он также ничуть не нравился мне!
— Позавчера вы получили новую работу в Стокгольме. Там вас уже ждал наш человек. Он не упускал вас из виду, пока не прибыл аппарат. Остальное вы уже знаете.
Наступила тишина. Я заерзал в кресле, переводя взгляд с одного лишенного выражения лица на другое.
— Хорошо, — сказал я. — Предполагается, что сейчас я должен кое-что у вас спросить. Не буду оттягивать ваши надежды. Почему искали именно меня?
Несколько колеблясь, генерал Бернадотт открыл ящик стола и вынул оттуда плоский предмет, завернутый в коричневую бумагу. Затем он снова заговорил, одновременно с этим снимая бумагу с предмета.
— У меня здесь портрет диктатора мира В-1-два в парадной форме. Один из двух предметов, которые нам удалось получить из этого несчастного мира. Копии этого портрета развешены повсюду.
Он протянул портрет мне. Это была литография весьма низкого качества, цветная, на которой был изображен человек в мундире, грудь которого до самого края фотографии была покрыта орденами. Под портретом красовалась надпись:
«Его Превосходительство, Герцог Алжира, Верховный Главнокомандующий, Генерал-Маршал Брайан Первый, Байард, Диктатор».