— Ну да, весь в снегу и с очередными ушибами, которые, вне всякого сомнения, уже начинают тебя тревожить. Очень хорошо, сэр Лафайет: прежде чем мы начнем дальнейшее обсуждение нашего вопроса, не угодно ли вам будет продемонстрировать свое мастерство, ну, скажем, вызвав небольшую палатку с печкой и хорошим вином, где мы с удовольствием могли бы закончить наш разговор?
— Ерунда, — сказал Лафайет. — Я не собираюсь тратить на это своего времени.
— Ну, тогда что-нибудь попроще: как насчет всего лишь веселого костра в небольшой пещере — вон там…
Горубль махнул рукой в направлении сплошной нелепы падающего снега.
— К чему столько сложностей, — пробормотал Лафайет. — Почему бы тебе просто не сдаться, а я замолвлю за тебя доброе слово Пратвику…
— Признавайся!
Горубль наклонился почти к самому его лицу и произнес вполголоса:
— Ты ничего не можешь сделать! Ты так же беспомощен, каким кажешься на самом деле!
— Вовсе нет! — с отчаянием произнес Лафайет. — Абсолютно все мои силы в полном моем распоряжении!
— Что ж, давай поглядим, как ты выпутаешься из этого куска ковра, который спеленал тебя с головы до ног.
Лафайет дергался, тянул, выкручивался, раскачивался — но без всяких результатов. Он был запеленут так же тщательно, как муха в паутине. Горубль счастливо рассмеялся.
— Прекрасно! Ох, просто прекрасно! Значит, все мои волнения пропали зря! Я не знаю, как ты умудрился проникнуть сюда, в самое сердце моих планов, сэр Лафайет, но в конце концов, большого вреда тут нет. Более того…
Внезапно он стал серьезен и кивнул головой.
— Теперь я вижу что мои планы могут быть значительно улучшены и расширены, так сказать. Да, да, почему бы и нет? Обладая новыми данными, которые ты так любезно мне сообщил, с какой стати мне останавливаться на одном Меланже? Почему бы не пойти дальше — расширить мою империю, включить в нее весь континуум миров, а? А тем временем, где эта капризная шлюха, которую ты у меня украл?
— Там где ты ее никогда не найдешь, — сказал Лафайет.
— Упрямишься, да? Ну, ничего, скоро мы это исправим. О, нам предстоят долгие беседы, мой мальчик. В услужении моего подданного герцога Родольфо, находится искусный допросчик, некто Стонруб, который быстро выведает у тебя твои секреты!
Горубль резко повернулся, проревел какие-то приказы. Солдаты в красных куртках, со льдом, намерзшем на бровях, кинулись вперед, подняли Лафайета на ноги, отвернули замерзший ковер…
— Эй — баба! — воскликнул один из солдат, глядя на появившуюся из складок ковра МАРК XIII Свайхильду, оглушенную и дрожащую от холода.
Горубль весело рассмеялся.
— Наконец-то счастье стало мне улыбаться! Сама судьба за мое начинание. Я считаю это за знак — знак, слышишь меня?
Он огляделся, счастливо сияя, в то время как солдаты подняли девушку на ноги. Несколько мгновений ковер лежал брошенный. Лафайет рванулся к нему, и хотя был схвачен, успел поставить ногу на его край.
— Лети домой! — закричал он в направлении микрофона и принимающего словесные команды устройства. — Полный ход, никуда не сворачивая!
В ответ на эти слова ковер захлопал краями, посылая вверх кучу сосулек, подпрыгнул на шесть футов в воздух, мгновение висел там, отряхиваясь, как пес после купания, затем, когда один из солдат попытался подпрыгнуть и схватить его, ринулся вперед, в бушующий шторм.
— Волшебство! — взвыл солдат, валясь на спину.
— Чушь! — рявкнул Горубль. — Это, несомненно, штучки Аджака. Так, значит, ты работаешь с этими вымогателями, сэр Лафайет, вот как? Ну, ничего, по отношению к ним у меня есть тоже определенный план, так же, как и ко всей стране.
— Ты слишком много на себя берешь, — отрезал Лафайет. — И в прошлый раз тебе не удалось захватить власть, и сейчас кончится тем же самым.
— Брось его в седло и привяжи к лошади, — приказал Горубль капитану своей стражи. — Посмотрим, что сделает с этой выскочкой холодная ночь после целого дня бесплодных трудов. Может, его манеры станут чуть лучше, чем раньше.
— Э, приятель, да ты никак опять тут, — весело приветствовал О’Лири Добывающий Истину Специалист герцога Родольфо, когда четверо стражников швырнули Лафайета, скорее мертвого, чем живого, на деревянную скамью рядом с большой жаровней, на которой веселым огнем пылали с полдюжины щипцов и кусачек.
— Мнирргггх, — сказал О’Лири неподвижными губами, пытаясь подползти поближе к пламени. — Пусть будут гореть мои ноги, но только дай мне огня!