— Боже праведный, — Герман, задыхаясь, схватил мою руку и стал ее жать. — Никто никогда на поверит в это.
— Если вашей целью было сделать инспектора Бейла полнейшим дураком, — сказал Рихтгофен со сверкающими глазами, — то вы добились непревзойденного успеха. Я думаю, что вы научили его уважать вас!
Ко мне протолкнулся врач.
— Господа, я должен осмотреть рапу.
Возле меня поставили табурет и я с благодарностью опустился на него.
По просьбе врача я вытянул ногу.
Врач ворчал и вскрикивал, надрезая одежду и кожу. Он наслаждался каждой минутой этого врачевания. По-моему, док был романтиком.
В моем мозгу сама по себе сформировалась одна мысль. Я открыл глаза. По траве ко мне приближалась Барбро. Лучи зари играли в ее золотых волосах. Я осознал, что я хотел сказать.
— Герман, — обратился я к Берингу, — мне необходимо немного поспать, но прежде я думаю, что мне следует сказать, что я согласен выполнить ваше поручение. Думаю, что я немного позабавился в вашем мире, поэтому должен отплатить ему за доставленное удовольствие.
— Спокойно, Брайан, — сказал подошедший Рихтгофен, который улаживал какие-то дела с секундантами Бейла. — Сейчас нет нужды думать об этом.
— И все же я хочу, чтобы вы знали — я согласен!
Барбро склонилась надо мной.
— Брайан, — сказала она. — Вы не сильно ранены?
Она была явно встревожена.
Я улыбнулся ей и взял за руку.
— Могу с вами поспорить, что вы сейчас думаете, что ранен я случайно. На самом же деле у меня бывает по нескольку дней подряд, когда я как следует расшибаюсь. По-моему эти дни сейчас наступают…
Она сжала мою руку своими и стала на колени.
— Вам должно быть очень больно, когда вы говорите столь дурашливо, — сказала она с горечью в голосе. — Я было подумала, что этот Бейл совсем потерял голову. — Она обратилась к врачу: — Помогите ему, доктор Блюм.
— Вы счастливчик, полковник, — пробурчал врач, тыча пальцем в рану на боку. — Ребро не треснуло. Через несколько дней у вас будет лишь небольшой шрам и синяк на память.
Я сжал руку Барбро.
— Помогите мне, дорогая.
Беринг подставил мне свое плечо, чтобы я смог облокотиться.
— Вам сейчас нужен долгий сон, — сказал он.
Я был готов ко всему.
Глава VII
Я попробовал расслабиться в своем кресле в тесной кабине шаттла. Передо мной находился оператор, склонившийся перед узким освещенным пультом, внимательно всматриваясь в шкалы приборов и щелкая тумблерами на панели, напоминавшей миниатюрную счетную машину. Беззвучная вибрация наполняла воздух, проникая до мозга костей.
Я заерзал, пытаясь найти более удобное положение. Мои полуисцеленные шея и бок снова заныли. Разрозненные фрагменты бесконечного инструктажа последних десяти дней пронеслись в моей памяти. Имперской Разведке не удалось раздобыть материалы о маршале Байарде в том количестве, каком бы ей хотелось. Однако их было больше, чем мог воспринять мой мозг. Я надеялся, что сеансы гипноза, которым я подвергался каждую ночь в течение недели во время сна, введут в мой мозг нужные знания на такой уровень, что они сами выскочат, когда в них появится необходимость.
Байард был человеком, окруженным тайной даже для своих приближенных. Его редко видели, кроме как на экранах, которые недоумевающие имперские разведчики считали чем-то вроде рисовальных аппаратов. Я попытался было объяснить, что телевидение было широко распространено в моем мире, но они по существу так и не уразумели этого.
Последние три ночи мне дали хорошо выспаться и по часу каждый день я занимался тщательно отобранными физическими упражнениями. Раны мои заживали хорошо, так что теперь я был физически готов к рискованному предприятию, морально, однако, я был утомлен чрезвычайно и в конце концов хотел взяться за дело и столкнуться с худшим из того, что мне было уготовано. С меня было достаточно слов; теперь я хотел облегчения действием.
Я проверил свою экипировку. На мне был военный сюртук, точь в точь похожий на сюртук парадного портрета Байарда. Поскольку не было сведений, как он был одет ниже пояса, я предложил тускло-коричневые брюки, такого же цвета, как и френч французской офицерской формы.
По моему совету мы не нацепили ордена и ленты, изображенные на снимке. Я не думаю, что он их носит в своей личной квартире в обычной обстановке. По этой же причине воротник был расстегнут и галстук ослаблен.