– Я сделал всё, как ты просил, Сим. Не думаю, что парня можно обвинить в чём-то достаточном для долгого задержания: тебе повезло, что heve Лисад сейчас в отъезде, а кроме него никто не прочтёт письма. Хотя сомнительно, чтобы там было написано что-то серьёзное.
Кажется, тот самый надзорный, что привёл меня сюда. Но кто с ним?
– Да мне плевать, что там написано! Хоть поздравление по поводу наступающего Зимника! Главное, что этот идиот попал в моё распоряжение хотя бы на несколько дней.
А вот этот голос мне, в отличие от первого, знаком лучше. Только где я мог его слышать? Слегка визгливый, скользкий, словно масло. Я точно его знаю. Это...
Лязг засова. Скрип открывающейся двери.
– Ну что, щенок, не хотел говорить по-хорошему? Поговорим по-плохому.
Салим. Довольный. Почти победоносный.
Он остановился, не переступая порога: видимо, всё же опасался, что могу попытаться напасть, а в коридоре, рядом с охранниками, стоящими у каждой камеры, спокойнее. Надзорный не стал мешать своему, похоже, давнему приятелю и стоял за его спиной, чуть в стороне, позволяя, впрочем, рассмотреть скучающее выражение на своём лице.
– Что Вам нужно?
– Ты знаешь, что мне нужно. И теперь расскажешь. Всё-всё! А уж я позабочусь о том, чтобы у тебя появилось желание это сделать!
– Только не переусердствуй, Сим, – предупредил надзорный. – Он внесён в списки задержанных, а поскольку обстоятельства задержания достаточно серьёзны, должен будет предстать перед дознавателями. Как прикажешь мне объясняться, если ты его искалечишь? Да и женщина, которая была с ним, может обратиться в управу.
– Женщина?
– По виду, из провинции. Наверное, родственница или знакомая.
– Почему ты не взял и её?
– А основание? – Надзорный взглянул на своего приятели с сожалением. – Да, ты всё же слишком давно ушёл со службы, если забыл о бумажной возне.
– Ладно, отпустил, так отпустил... Хотя она не была бы лишней.
Салим улыбнулся так мерзко, что у меня появились позывы к рвоте. Хорошо хоть, желудок был пуст или почти пуст после раннего завтрака и не слишком давнего посещения отхожего места.
– Учти: у тебя не больше суток, даже уже на час меньше. Потом надо будет вернуть всё в целости и сохранности.
– Но никто ведь не говорит, в какой сохранности, телесной или душевной, верно?
Надзорный нахмурился:
– Ты о чём?
– Я и не собирался допрашивать щенка обычными методами: он слишком хилый и может не выдержать. У меня есть кое-что другое в запасе. Кое-что, не затрагивающее целостность тела. А если заключённый сойдёт с ума, скажем, от страха, это же неудивительно, верно?
– Неудивительно. Но ты говоришь о...
– Я пригласил Заклинателя.
– Дорогое удовольствие! – Присвистнул надзорный.
– Надеюсь, оно того стоит. Так что, – злорадное обращение ко мне, – готовься к скорой встрече!
Дверь захлопнулась, а я, теперь уже не обращая никакого внимания на сырость и холод пола, сел прямо на доски.
Он хочет допросить меня с помощью Заклинателя? Уж лучше бы пытал, право слово! От чрезмерной боли меня защитила бы печать Сэйдисс, которая, помимо всего прочего, чутко следит за моим телесным здоровьем, и если бы пыточных дел мастер перегнул палку, я просто потерял бы сознание. На всё то время, пока боль не вернётся в допустимые пределы. Соответственно, пока можно было бы терпеть, аглиса лысого бы от меня Салим дождался, а не ответов на свои вопросы!
А собственно, о чём он собирается спрашивать? Всё так же терзать меня описанием средоточений? Я мог бы рассказать, но... не теперь. Теперь вообще боюсь открывать рот. После всего, что увидел, узнал и понял за последний месяц. Если проговорюсь, всё будет кончено. В руки неизвестных, но несомненных злоумышленников попадёт ключ к власти, полной и безраздельной.
А может, он уже в их руках? Потому Салима и прислали, чтобы он выспросил всё о средоточениях? Как только порядок и механика описания станут известны, будут составлены описания для всех крупных и значимых городов, начиная с Меннасы, и их жители попадут под влияние. Чьё-то. Если пришлецами командует какая-то из имперских служб, верных престолу, ещё ничего, но если это противная сторона? Те, кто мечтает сменить династию, к примеру? Что же мне делать?
А что я вообще могу? Разве только разбить голову о стену. Но и то не выйдет: печать не позволит. Особенно в таком смятенном состоянии чувств. Только успокоившись, я мог бы попробовать... Хм. Заклинатель. Салим не может не знать о печати в моём теле: догадываюсь, как он вообще встрял в происходящее. Тот хозяин дома свиданий, Полту Стручок. Помнится, он обещал до меня добраться. Вот и добрался: заплатил кому-то из «вольных ищеек», чтобы разузнать о моих занятиях, привязанностях и прочем. Попасть в мэнор без моего согласия невозможно, оставалось что? Отправиться по местам, где я обычно бываю. На службу, к примеру. Скорее всего, ищейка разузнала по Регистру, в какой управе я получал жалованье, и стал наводить мосты. Разумеется, столкнувшись при этом с Салимом, который, не будь дураком, ухватился за возможность «дружить» со Стручком против меня. И к письмоводителям они могли заявиться уже вместе, подкупить Канту, которая видела, что в получаемых мной письмах частенько встречаются эльфийские руны, дождаться письма... Вот ведь повезло мерзавцам! А Гебара за такую подставу убью. Если сам останусь в живых после встречи с Заклинателем.
Но если Салим знает о печати... Ни один из Заклинателей не покусится на чужое имущество, потому что не хочет получить гору проблем. Конечно, случаются стычки, но они, как правило, затрагивают какие-нибудь мелочи, а не человеческую жизнь. Значит, ни к кому из кланов Салим обратиться за помощью не мог. Но есть ещё Заклинатели вне клана. Отлучённые. Не подчиняющиеся законам.
Хаос, Вечный и Нетленный! Кажется, для меня всё кончено.
Витки широких ремней притянули к подлокотникам деревянного кресла мои предплечья, к грубо обтёсанным ножкам – щиколотки. Голову закрепили в подобии тисков, чтобы, когда Заклинатель начнёт работу, ничто не могло нарушить мою речь.
Салим с удовлетворением наблюдал, как меня колотит, и отпускал уничижительные замечания, хотя сам и понятия не имел о сути того, что будет происходить перед ним.
Можно подумать, я трясусь от страха! Трясусь. Но не я, а моё тело, помнящее времена разлучения с сознанием. Душа не боится. Уже нет. Подумаешь, какая ерунда – снова стать свободной! Правда, эта свобода будет означать забвение. Полное и окончательное. Я не боюсь кануть в небытие, но, Хаос, Вечный и Нетленный! Я не хочу. Теперь, когда после стольких лет появились надежда и желание жить, когда стал виден истинный смысл того, чему меня научили... Наверное, это жадность. Скаредность. Сквалыжность. Не хочу, чтобы всё пропало зря! И передать знания некому, да и времени нет. Салим ничего не узнает. Ни-че-го. Сам дурак, сам выбрал тот единственный способ, который не приведёт к успеху, даже крошечному. И деньги зря потратит. Много денег: отлучённые дорого берут за свои услуги. Впору смеяться, но губы не слушаются: подрагивают, как в лихорадке. Аглис задери, да меня, и в самом деле, лихорадит! От нетерпения встречи со смертью. Ну же, иди ко мне, бесстрастная моя, мы славно развлечёмся! Вот только чей облик ты изберёшь?
– Проходите, heve. Сюда, пожалуйста.
Фигура, закутанная в плащ. Капюшон надвинут на лицо, не разобрать ни единой черты, но сразу видно: Заклинатель. Потому что беспокойные струйки горячего воздуха маревом танцуют вокруг вошедшего.
– Хотелось бы приступить немедленно: у нас мало времени, – тут же подскочил Салим.
Заклинатель молча высвободил из складок плаща руку и раскрыл затянутую в чёрную перчатку ладонь всем понятным жестом. Взвесил полученный кошелёк. Помедлил пару вдохов, спрятал монеты где-то в недрах, скрытых тёмным сукном.