При взгляде на кареты Айлин невольно искала глазами гербы, которые аристократы частенько ставили на свои кареты, но ничего не заметила — как видно посетители хотели остаться неузнанными, а для такого дела можно и карету взять попроще и поскромнее. Что ж, верное решение: народ глазастый, все замечает, и потому враз может понять, кому из сильных мира сего понадобилась помощь колдуньи, пойдут слухи и разговоры, а такое «счастье» никому не надо.
Сейчас день уже давно перевалил за свою вторую половину, и через пару часов на город начнут спускаться ранние сумерки. Надо отметить, что Фресия долго посетителей принимает, да и идет к ней немало страждущих.
Не особо обращая внимания на недовольные взгляды и сердитые окрики тех, кто ожидал своей очереди, сидя на скамейках, Айлин подошла к воротам и громко постучалась. Долго ждать не пришлось — раскрылось небольшое окошечко в воротах, и показалось недовольное лицо пожилой женщины.
— Ну, чего стучишь? Здесь всем некогда, не тебе одной! Подождешь, как и все остальные. Вставай в общую очередь и жди, когда госпожа Фресия тебя примет. А будешь продолжать шуметь — вообще к ней не попадешь! Поняла?
— Чего тут не понять… — Айлин протянула в окошечко большой плотный конверт, на котором было несколько больших сургучных печатей. — Я принесла письмо госпоже Фресии от госпожи Нази, и прошу передать его как можно быстрей.
— От какой еще госпожи Нази? — пробурчала женщина, однако судя по тому, как она недовольно нахмурилась при упоминании имени северной знахарки, было понятно, что эта немолодая женщина прекрасно знала, о ком идет речь. Вон, хоть и взяла письмо — уж очень внушительно оно выглядело! но смотрит на конверт так, будто она делает великое одолжение, беря это послание в руки.
— Ваша хозяйка хорошо знает, кто такая госпожа Нази… — а вот теперь и в голосе Айлин проскользнули все те же холодные нотки, что часто слышались в голосе аристократов, кода те обращались к простолюдинам. — Будьте любезны, отнесите письмо адресату, а ответа я подожду здесь… — и, повернувшись, Айлин направилась к одной из самых дальних скамеек, где уже находилось двое мужчин. Ничего, там вполне можно посидеть какое-то время, тем более что стоять здесь, под неприязненными взглядами людей тоже не очень-то хочется. К тому же эта недовольная особа, которая что-то раздраженно бурчала вслед Айлин, вряд ли сразу понесет письмо Фресии.
Н-да, — чуть усмехнулась про себя Айлин, усаживаясь на скамейку, — надо признать, что в этом доме Нази явно не пользуется большой любовью. Ну, это можно понять: все же Фресия и Нази — обе были соперницами за корону, и, естественно, проигравшую конкурентку не очень любят, зато слуги горой стоят за свою хозяйку-победительницу. Вон, эта женщина в воротах едва не поморщилась при одном только упоминании Нази.
Не прошло и минуты, как невысокий мрачный мужчина, сидящий на одной скамейке с Айлин, встал и перебрался на другую лавочку, подальше от молодой женщины, а за ним ушел и находящийся рядом с ним хмурый старик, тяжело опирающийся на клюку. Айлин проводила их понимающим взглядом — сейчас на ней больше нет защиты, и потому женщине вновь приходится сталкиваться с откровенной неприязнью людей.
Почему пропала защита, которая уже давненько охраняла молодую женщину от косых взглядов и всеобщей враждебностью? Все очень просто: разумеется, перед расставанием Нази поставила Айлин крепкую защиту, но эта охрана должна исчезнуть сразу же после того, как молодая женщина приедет в Насиб, туда, где живет Фресия — так сказать, пусть коронованная ведьма своими глазами посмотрит на дело своих рук. Айлин не возражала: если Нази считает, что так надо, то и она ничего не имеет против. Так все и произошло: недаром теперь от молодой женщины люди если не шарахаются открыто, то стараются держаться как можно дальше.
Ожидание затягивалось, что, впрочем было неудивительно — вряд ли служанка поторопится сообщить своей хозяйке о появлении столь неприятной женщины. Ничего, все одно недовольная служанка должна будет отдать письмо Фресии, так что особо беспокоиться не стоит.
Медленно текло время, и Айлин вновь вспомнились события, произошедшие после того, как они покинули Берег холодных ветров. Помнится, тогда они долго брели по ночному лесу, стараясь как можно быстрей добраться до заимки. Разумеется, самым верным решением в их положении было бы остановиться в каком-либо месте, более или менее подходящем для ночевки, и дождаться рассвета, только вот каждый невольно стремился оказаться под надежной крышей, в добром человеческом жилье, хотелось почувствовать тепло горячей печи, иметь возможность прилечь хотя бы даже на деревянный пол, или же просто присесть за стол и ощутить себя в полной безопасности. А еще всем просто-напросто хотелось есть, а заодно и выпить горячего чая из лечебных трав — не только у Айлин, но и у мужчин от холода только что зубы не стучали, да и после общения с Шайтаром все чувствовали себя вымотанными до предела.
У заимки донельзя уставшие люди оказались далеко за полночь, и к тому времени все были настолько умаявшимися, что даже у Нази не было сил ругаться. Валам, разбуженный стуком в дверь, спросонья никак не мог понять, кто это шумит у его избушки, зато позже стал суетиться возле своих ночных гостей, помогая им по мере возможности, а заодно от души браня пришедших за опасную прогулку по темному лесу: мол, ни один умный человек в ночью не сунется в чащу — торчащие из земли корни, кусты, камни, ямки и рытвины делают путь излишне рискованным. Есть реальная возможность переломать не только руки-ноги, но и свернуть шею, или же напороться на сучок и лишиться глаза! Людям просто повезло, что путь до заимки обошелся без таких вот неприятных сюрпризов.
Все бы ничего, но, едва переступив порог дома, Каден в прямом смысле этого слова свалился без сил: парень беспредельно устал, замерз, а, главное, у него в крови все еще хватало яда — все же змеиных укусов он получил более чем достаточно. Да и на сбитые в кровь ноги Кадена, распухшие и с сорванными ногтями, было просто страшно смотреть. Вообще-то на одном из коротких ночных привалов Мейлард разорвал пополам свою куртку, и этими обрывками Каден обмотал себе ступни — так все же идти полегче, но все одно парень сейчас, можно сказать, обезножел — похоже, последние пару часов он шел на одной силе воли. Конечно, в избушке нашлась и теплая вода, и бинты на перевязку, только Нази и Ремону долго пришлось возиться с бывшим оборотнем, пытаясь помочь бедняге и облегчить его страдания.
Почему Кадена можно назвать бывшим оборотнем? Как сказала Нази, после смерти Шайтара Каден вновь стал обычным человеком, во всяком случае, способность к смене ипостаси он потерял, чему, судя по всему, был безмерно рад. Однако этот парень по-прежнему чувствовал себя довольно скованно в присутствии людей, лишний раз старался ни на кого не смотреть — как видно, у него еще не скоро пройдут воспоминания о том, что еще не так давно на его плечах постоянно сидела медвежья голова.
Что же касается яда от укусов змей, которого у Кадена в крови было куда больше, чем может вынести человек, то эту отраву благополучно вывели из организма парня. Правда, Нази подосадовала: такие отравления без последствий не проходят, вот и у тебя, дорогуша Каден, с возрастом кости начнут болеть перед каждым изменением погоды. Парень на это предупреждение только рукой махнул: до старости еще дожить надо, да и после того, что со мной произошло, ноющие кости — это далеко не самое страшное.
Покинуть заимку утром у них не получилось: Каден утром чувствовал себя настолько плохо, что в таком состоянии парню не стоило и думать о том, чтоб отправляться в путь — ему следовало отлежаться хотя бы пару дней, да и у всех остальных состояние было немногим лучше. Единогласно было решено отдохнуть на этой заимке денек-другой, а уж потом вновь отправляться в дорогу.
Удивительно, но эти два дня пролетели очень быстро — люди просто отдыхали, да и разговоров у них хватало. Так Айлин узнала, что Каден происходит из очень обеспеченной семьи — его родители были коннозаводчиками, и именно эта семья разводила лошадей знаменитой картской породы, славящихся необычной выносливостью и красотой, а стоили такое лошади столько, что и не выговорить. Теперь становится понятным и привязанность Кадена к лошадям, а заодно и умение с ними управляться.