Однако Айлин заметила, что за все это время малыш ни разу не вспомнил про отца, а ведь раньше он так любил Тариана! Вполне может оказаться так, что после разрушения темного обряда у ребенка из памяти стерся образ отца…
Прошло десять дней, и настоятельница вновь позвала к себе Айлин. Оказывается, от Мейларда пришло письмо, и его содержание было небезынтересно для обеих женщин. В этом письме Мейлард описывал то, что с ним произошло после прибытия в столицу, и, надо сказать, что дела для него складывались совсем неплохо.
Прежде всего это касалось бывшей невесты, то есть очаровательной Глерниты. Эта девица, как и говорила Нази, была почти уверена, что на ее пальце вот-вот появится новое колечко с большим бриллиантом, и наденет его Мейлард — никуда, мол, от этого парню не деться, пусть и не рыпается! Однако все пошло несколько не так, как она рассчитывала — похоже, Нази выполнила свое обещание раскрыть всем подлинное лицо красотки, и постепенно правда об очаровательной обманщице стала выходить наружу, затмевая тот кристально-чистый облик, которым Глернита так долго прикрывалась. Вначале поползли разговоры о том, что эту милую крошку не раз видели с крепкими парнями, смахивающих на наемников, и та вела себя с этими людьми совершенно неподобающим образом, однако эти слухи никто всерьез не воспринял — мол, клевета и ложь. Однако вскоре маркиз Юнгис, хорошенько подвыпив в компании приятелей, громогласно заявил, что очаровательная малышка вовсе не так невинна, как пытается казаться, во всяком случае наедине с парнями она проделывает такие штуки, о которых девушка из хорошей семьи не должна иметь ни малейшего представления. Конечно, на маркизе, как говорится, пробы негде поставить, но, тем не менее, врать насчет своих побед среди женщин он не любил, а значит, подобная характеристика в его устах звучит весьма многозначительно. Несмотря на то, что маркиз, протрезвев, отказался от своих слов, неприятный осадок все же остался.
Затем стали обращать внимание на излишне фривольное обращение Лилронда и милой Глерниты, кто-то даже видел их целующимися, но главный скандал разыгрался позже. Некая высокопоставленная дама пригласила на празднование своего дня рождения семейство милой Глерниты, потому как дама испытывала к несчастной брошенной крошке искреннее расположение. Однако жара и шум во время приема несколько утомили даму, и она решила удалиться в свою комнату на несколько минут, чтоб полежать в тишине. Увы, не прошло и минуты, как гости услышали крик дамы, которому вторил вопль ее компаньонки. Как оказалось, на кровати в комнате дамы находился некий молодой человек, причем не один, а вместе с милой Глернитой, и, по словам шокированной компаньонки, этот юноша «оказывал внимание средоточию чести грешной особы, скрывающейся под невинным ликом». Скрыть скандал никак не удалось — неприятной сцене в спальне оказалось слишком много свидетелей.
С того момента репутация очаровательной лгуньи оказалась втоптанной в грязь, и ни о каком браке с Мейлардом речи уже не шло. Даже те, кто еще совсем недавно поддерживал рыдающую девицу и возмущались поведением Мейларда, теперь они сами советовали парню держаться от нее как можно дальше. Больше того: граф де Нарриес сумел-таки найти кое-кого из тех наемников, кого в свое время Лилронд подрядил на убийство родственника, и во всей этой истории очаровательная лгунья выглядит далеко не лучшим образом… Уж какие тут могут быть надежды на брак, свободу бы спасти!
На этом новости в семействе Мейларда не закончились: отыскалось и то самое покаянное письмо, которое дед Мейларда когда-то спрятал в тайник, и где рассказывал правду об убийстве своих жены и невестки. Надо сказать, что очень многие с сомненьем отнеслись к подобной находке, и даже раздавались голоса насчет того, что это письмо, дескать, подделка, причем довольно грубая.
Поддержка пришла неожиданно, причем от самих обвиняемых. Оба дядюшки Лилронда едва ли не в один голос покаялись в совершенных грехах и полностью подтвердили то, что было написано в старом письме. Да, дескать, все именно так и было, но мы в этом не виноваты — просто попали под влияние сестры, не хотели ей перечить, да и самим хотелось чтоб жизнь была побогаче…
На общее недоумение: с чего это вы вдруг вздумали выкладывать все подчистую, почему столько лет молчали?! оба дядюшки в один голос заявили: в последние дни каждую ночь оба видят страшные сны, в которых покойницы обещают забрать их на Небеса в том случае, если грешники публично не покаются в совершенных преступлениях. Ну, они терпели, насколько сил хватило, только жить всем хочется, даже убийцам, и потому лучше рассказать всю правду — так и по ночам спокойней спать будешь, да и после покаяния на душе станет легче…
Ну, можно было сомневаться насчет наличия души у дядюшек Лилронда, однако Айлин понимала, что и здесь не обошлось без Нази: без сомнения, знахарка сделала все, чтоб оба этих человека признались в содеянном много лет назад. Она обещала Мейларду, что поможет ему и, судя по всему, держит свое слово.
Зато настоятельница, узнав правду о смерти своей сестры, испытала настоящее облегчение — все эти годы ее душу терзали тяжелые мысли о том, что сестра совершила грех самоубийства. Теперь же с души у настоятельницы словно камень свалился, и она постоянно ставила свечи за упокой погибшей сестры.
Прошла еще пара седмиц и Айлин стала подумывать о том, не пора ли им с сыном покинуть монастырь. Тут, конечно, хорошо, но сколько можно пользоваться гостеприимством монахинь? Пора бы уже, как говорится, и честь знать…
Мейлард приехал совершенно неожиданно. В тот день Айлин помогала поварам на монастырской кухне, когда к ней прибежал Кириан:
— Мама, дядя Мейлард приехал! Пошли же быстрей к нему!
— Где он сейчас?
— В домике!
Понятно, значит, Мейлард отправился к настоятельнице. Пожалуй, пока что не стоит мешать встрече родственников, лучше подождать снаружи, благо погода в этот день просто замечательная.
Мейларда не было довольно долго — разговор с настоятельницей несколько затянулся. Кириан, хотя и хотел увидеть дядю Мейларда, все же послушно сидел подле матери, однако через какое-то время задремал — его разморило на солнышке. Айлин не стала будить сына — пусть спит. Она сидела, держа ребенка на руках, и могла только гадать о том, какие новости привез Мейлард.
Когда парень вышел из домика настоятельницы, он подошел к Айлин, и церемонно поклонился:
— Милая девушка, вы не позволите мне присесть рядом?
— Ах, право не знаю, что вам и сказать… — молодая женщина притворно вздохнула. — Когда такой блестящий кавалер о чем-то просит, то отказать совершенно невозможно!
— Насчет последнего, если можно, поподробней.
— Молодой человек, вы меня смущаете! Под этими стенами можно говорить только о высоком и душевном.
— Например?
— Ну, допустим, не подскажете, с какой целью вы осчастливили это место своим появлением?
— Это проще простого: тут у меня конь остался, Ветром кличут, не слыхали о таком?
— Так, краем уха. Вроде имеется такой-то на конюшне, сено потребляет без меры…
— Вот я и приехал его забрать, освободить монахинь от излишних трудов, так сказать. Кстати, милая девушка, не окажете ли мне услугу, не проводите ли до этой самой конюшни, где, как вы утверждаете, сена много? Я в здешних местах человек новый, как бы не заблудиться…
В этот момент Кириан зашевелился во сне, и Айлин немного понизила голос:
— А если серьезно, то что нового?
— Новостей хватает, причем самых разных, но тебя, наверное, в первую очередь интересует, как обстоят дела в семействе бывшего мужа? — поинтересовался Мейлард, усаживаясь рядом с Айлин.
— Вроде того.
— Не знаю, порадую я тебя, или огорчу… Конечно, никакого открытого суда не было, но все и так знают, о чем идет речь, шушукаются понемногу, но вслух не говорят. Так вот, расклад такой: король рассмотрел всю эту историю, крепко разгневался, и, надо сказать, решил особо никого не жалеть. Впрочем, его можно понять: при помощи колдовства кто-то пытался втереться в его семью, и потому требовалось наглядно показать, что ждет тех наглецов, кто вновь решится на подобное. Госпожу Шайхулу пожизненно отправили в монастырь с очень суровым уставом — по сути, это та же тюрьма, но под другим названием. Тариан де Транниес отныне должен жить в самом отдаленном из своих имений, и не имеет права покидать тот дальний уголок до конца своих дней. Если же он нарушит указ короля, то окажется в камере неподалеку от своей матери. Семье его жены выплачен огромный штраф как компенсация морального ущерба, но, тем не менее, их брак не будет расторгнут до того времени, пока его жена не родит ребенка, а далее будет видно.