— Проводи ее… — Шайхула кивнула в сторону Айлин вошедшему управляющему. — Лично проследи, чтоб она ушла.
— А… — начал, было, управляющий, но Шайхула не дала ему договорить.
— Выведи ее через черный ход — не хватало еще этой особе попасть на глаза кому из гостей — потом разговоров не оберешься!
— Я хотела сказать… — начала, было, Айлин, но Шайхула ее перебила — она явно не желала, чтоб бывшая невестка хоть что-то сказала ее сыну. Хм, могла бы и не беспокоиться — и так ясно: что бы Айлин сейчас не пыталась донести до сердца Тариана, тот все равно не обратит внимания ни на одно из ее слов.
— Все, дорогуша, иди, иди! У каждого из нас свои дела, до которых другим нет, и не может быть никакого дела. Хотя, может, это тебе делать нечего, маешься бездельем от зари до зари, зато у меня хлопот выше головы! Что касается всего остального… Я буду у тебя завтра, тогда и закончим наш разговор.
— Так значит, мне следует ждать вас после пополудни? — конечно, не следовало больше тянуть время, но Айлин все одно очень хотелось хотя бы лишнее мгновение побыть около Тариана
— Да… — Шайхула махнула рукой. — Ну, иди, иди!
Выходя из комнаты, Айлин не выдержала и обернулась — не смотря ни на что, ей хотелось еще раз увидеть мужа. К сожалению, он даже не оглянулся вслед уходящей жене… Верне, бывшей жене.
Уже оказавшись за дверями, и не обращая внимания на слова управляющего, который настойчиво пытался выяснить, каким образом она проникла в дом, молодая женщина поняла, что, по сути, ее приход сюда не принес никакой пользы, кроме, разве что, понимания того, насколько велика к ней ненависть бывшей свекрови. Ну, а еще Айлин «посчастливилось» лично услышать от Тариана, что вскоре тот женится, и сейчас бесконечно рад грядущим счастливым переменам в своей жизни. Да, невеселый итог ее посещения бывшего семейного гнезда… Впрочем, вряд ли стоило ожидать чего-то иного.
Управляющий шел вслед за ней, неприязненно глядя на молодую женщину, и только что не хватал ее за руки: видимо, опасался, как бы нежданная гостья вновь не бросилась назад, в комнату хозяйки. Вообще-то управляющего можно понять: если это произойдет, то гнев Шайхулы будет просто-таки беспредельным, и первым «счастливцем», на кого падет недовольство хозяйки, окажется именно он. Впрочем, немного позже неприятности ждут и всех тех, кто сейчас стоит на воротах.
Однако Айлин, занятая своими мыслями, не обращала внимания на вопросы и почти не заметила, как управляющий, сопровождаемый любопытными взглядами слуг, довел ее до «черных» ворот, ведущих на улицу.
— Уходи… — раздраженно буркнул он. — Пришла тут, расшумелась, а нам из-за тебя еще попадет… Тоже мне, бывшая госпожа нашлась!
Надо же, — с горечью подумала Айлин, — надо же, как быстро некоторые чувствуют себя хозяевами положения. Раньше этот человек склонялся перед ней в почтительном поклоне, а сейчас, когда она в этом доме считается никем — вот теперь можно и свою власть показать! Хотя если учесть, какая слава идет о бывшей хозяйке…
Не обращая никакого внимания на недовольного управляющего, Айлин вышла из ворот и пошла прочь от своего бывшего дома — здесь ей больше делать нечего. Дорога до пригорода довольно долгая, и, пока туда доберешься, неплохо бы разобраться в своих эмоциях, а их, после сегодняшнего разговора, хватает с избытком.
Дома Айлин подробно рассказала матери о разговоре с Шайхулой, а заодно и о том, что видела Тариана. Однако мать, хотя и покачала головой при известии о скорой женитьбе бывшего зятя, все же куда больше интересовалась разговором дочери с бывшей свекровью.
— Ты ей веришь? — чуть нахмурилась мать. — Ну, тому, что завтра она осчастливит нас своим лучезарным присутствием?
— Честно? Не верю ни на йоту. Снисходить до нас — не в ее характере. А еще я знаю, насколько болезненно Шайхула расстается со своим имуществом.
— То есть ничего она тебе завтра не привезет?
— Я буду искренне удивлена, если это случиться. Что-то она задумала, а может, просто пытается выиграть время. Вначале бывшая родственница ясно дала мне понять, что ради меня и Кириана не пошевелит даже пальцем, и ей нет никакого дела до того, будем мы жить, или умрем. Вернее, последнее для нее даже предпочтительней. Зато когда появился Тариан, она была готова пообещать мне все, что угодно, лишь бы я как можно скорей убралась из их дома, а заодно и с глаз ее сына. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что Шайхула, несмотря ни на что, все же испугалась моих слов. Как видно, она была совершенно уверена в том, что никто и никогда не узнает о подлинной цели ее поездки в Насиб, и о том, что она там делала. Справедливости ради надо признать, что в свое время для сокрытия этого моя бывшая свекровь предприняла все, что было в ее силах, и потому была совершенно спокойна — рассчитывала, что правда о темном обряде никогда не выйдет наружу…
— А вместо этого ты появляешься перед ней, как призрак из темноты, и сообщаешь о том, что тебе известно если не все, то очень многое… — мать махнула рукой. — Я пытаюсь поставить себя на место Шайхулы и представить, что бы предприняла в этой ситуации.
— И как бы ты поступила?
— Однозначно сказать не могу, но в любом случае понятно, что ты, моя милая, сейчас представляешь собой серьезную угрозу для нее, особенно перед ожидающейся свадьбой Тариана. Когда заключается столь выгодный брак, то нельзя допустить даже отголоска возможных слухов, которые могут бросить тень на семью жениха, а один лишь намек на то, что один из членов этого семейства провел обряд темной магии… В таком случае с уверенностью можно утверждать лишь одно: свадьба вряд ли состоится. Худая слава никому не нужна, а знатные семейства крайне болезненно относятся к неприятным слухам, которые могут запятнать их герб.
— То есть ты имеешь в виду…
— Давай пока не будем гадать. Доживем до завтра, а там видно будет. И потом, кто знает, вдруг произойдет невозможное, и Шайхула решить уладить дело миром?
— Хм… — в этот звук Айлин невольно вложила все, что накипело у нее в душе. — Позволю себе усомниться в том, что подобное вообще может произойти.
— Попозже Борас придет, может, что-то дельное посоветует… — вздохнула мать.
К сожалению, Борас, ближе к вечеру заглянувший к ним и выслушавший рассказ молодой женщины, только головой покачал.
— Госпожа Айлин, напрасно вы пошли в тот дом… — чуть нахмурился он. — Судя по тому, что я от вас услышал, вы здорово напугали свою бывшую свекровь.
— Я бы так не сказала.
— Это я вам говорю, и прошу поверить мне на слово, как бывшему стражнику. В свое время мне довелось принимать участие в самых разных расследованиях, так что кое-какие выводы уже могу сделать. Госпоже Шайхуле вы сказали более чем достаточно для того, чтоб она решилась принять ответные меры. Скажу больше: я буду удивлен, если она этого не сделает.
— Даже так?
— Сейчас вы представляете для нее реальную опасность. Уж если эта женщина в свое время, чтоб избавиться от вас, решилась на жутковатый темный обряд, то в нынешних обстоятельствах тем более может пойти на многое.
— А может, она все же предпочтет выполнить просьбу Айлин? — без особой надежды в голосе спросила мать.
— Ага, а потом госпожа Шайхула всю оставшуюся жизнь будет опасаться того, что ей припомнят эту историю… — мрачно отозвался Борас.
— Никто из нас не собирается в будущем ее шантажировать! — возмутилась Айлин.
— Ваша бывшая свекровь об этом не знает… — усмехнулся Борас. — К тому же тут дело совсем иного рода: если снять темный обряд, то ее сын вряд ли останется со своей нынешней невестой. Кто бы и что не говорил, но со стороны все прекрасно видели, что чувства господина Тариана к жене были непритворны.