Ну вот, как нельзя кстати.
Нина взглянула на свою подругу Дженни и снова на экран монитора.
— Я только что нажала «отправить». Сама не верю.
— Пусть получит.
— Но я сразу же передумала! — Ей хотелось нырнуть в экран и вытащить обратно свое письмо. Они с Дженни сидели в домашнем офисе Нины. Вернее сказать — в углу спальни, оборудованном рабочим местом. Дом был маленький и плата за него тоже, чек она посылала дяде Джулио каждый месяц. Она привыкла жить скромно. С появлением Сонет надо было совмещать работу и материнские заботы. Ей повезло с родней, они были добры и помогали, как могли, но ей хотелось быть самостоятельной, поэтому она вернулась к предложению Грега Беллами.
— Ты же предлагаешь поговорить, не делая никаких заявлений.
Нина почувствовала боль в груди и поняла, что задерживает дыхание. Она шумно выдохнула:
— Он подумает, что я сдалась. Я расписалась в своей слабости.
— Нет, ты колеблешься, — заметила Дженни. — И это хороший признак. Ты способна трезво думать о ситуации.
— Но почему ты не сказала мне о том, что произошло с гостиницей, когда я была в отъезде? Просто не могу поверить.
— Не знаю. Но согласись, это расстроило бы твою поездку с Сонет, но ничего бы не изменило.
Она была права. Настроение было бы испорчено, а она так наслаждалась общением с дочерью.
— Конечно. Ты не обязана была меня информировать. Он, наверное, уже подыскивает мне замену. Уверена, что он даже не перезвонит.
В этот момент раздался телефонный звонок, и обе подпрыгнули от неожиданности. Нина посмотрела на дисплей, где определилось имя звонившего — Беллами.
— О боже. Это он.
— Сними трубку.
— Нет. Я скорее умру.
— Тогда я. — Дженни схватила трубку, Нина хотела остановить ее руку, но промахнулась. — Резиденция Нины Романо. У телефона Дженни Макнайт. О, привет, Грег.
Нина сползла на пол и махала руками, показывая, что ее нет.
— Спасибо, у меня все хорошо, — вежливо ответила Дженни. — И у Рурка тоже.
Разумеется, у нее все хорошо. Дженни вышла замуж по большой любви и только что нашла издателя для своей книги — мемуары о детстве в американо-польской булочной.
Пока Дженни щебетала с Грегом, любезно расспрашивая его о детях, которые были ее двоюродными братом и сестрой. О том, что она состоит в близком родстве с семейством Беллами, она узнала только в прошлом году. Дженни росла, не зная, кто ее отец. Только прошлым летом внезапно обнаружилось, что у ее матери, Маришки, была трагическая любовь со старшим братом Грега, Филиппом Беллами. Получалось, что Грег — ее дядя. Теперь она часто встречалась с новыми родственниками, и, слушая, как непринужденно Дженни болтает с Грегом, Нина подумала, что гены делают свое дело.
— Да, она здесь, — вдруг сказала Дженни.
Предательница. Нина сделала большие глаза и показала подруге кулак, как истинная итальянка.
— Ты хочешь, чтобы я тебя убила сегодня? — прошептала она.
— Но Нина сейчас не может подойти к телефону. Она тебе перезвонит. Обещаю.
Дженни положила трубку. Казалось, она не замечает ярости подруги.
— Хорошие новости, — сообщила она безмятежно, — он пока никого не нашел.
— Откуда ты знаешь? Он тебе сказал?
— Разумеется, нет. Ведь это меня не касается.
— Откуда тогда тебе известно, что он еще не обратил внимания на следующую жертву?
— Если мне не веришь, позвони ему сама. — Дженни протянула ей телефон.
Нина отшатнулась:
— Мне надо выпить.
— Я принесу.
Дженни направилась в кухню, она здесь часто бывала и хорошо знала, где и что находится. Подошла к шкафчику и взяла бутылку красного вина.
— Прекрасно подойдет к бискотти, которые я принесла.
Булочная-кондитерская, хотя имела польское происхождение, предоставляла богатый выбор итальянской выпечки, включая кантуччини бискотти. Пробуя бисквит, который следовало макать в красное вино, Нина временно забыла о неприятностях.
— Какой у него был голос? — спросила она.
— Голос типа из семьи Беллами. Золотого мальчика, учившегося на Манхэттене в школе, потом в колледже Лиги плюща и все такое. — Дженни так удачно сымитировала северо-восточный акцент, что обе рассмеялись. — Иногда не могу поверить, что я им родня. — Легкость тона не обманула Нину. — Вспомни, как мы в детстве смотрели на них, когда они приезжали сюда на летние каникулы.
Летом эти люди искали на берегу озера прохлады от городского зноя. Подруги неодобрительно и насмешливо обсуждали их костюмчики для тенниса, прически, смеялись над тем, что за ними по пятам ходили слуги. Подруги никогда не признались бы даже самим себе, что их неодобрение выросло из невольного чувства зависти.