— Мать, конечно же, будет возражать, но если я буду твёрдым, то она, в конце концов, сдастся. Я преодолею все препятствия, только для этого мне нужно быть уверенным, что ты выйдешь за меня замуж. Скажи, ты согласна стать моей женой?
— Да! – ответила Селминья, и в тот же миг Родолфу заключил её в свои объятия.
Они жадно целовались, забыв обо всём на свете, и не сразу отреагировали на отчаянный возглас Женезии, которая стояла в нескольких шагах от них.
— Обманщик! Подлец! – неистово кричала она. – Вчера ты на этом же месте целовал меня, а сегодня собрался жениться на проститутке?! Ты опозорил меня! Теперь я понимаю, что тебе были нужны только мои деньги. Я ненавижу тебя, Родолфу!
— Чёрт возьми! Женезия, как ты здесь очучилась? – раздражённо спросил Родолфу.
Он даже представить не мог, какой болезненный удар нанёс ей этим вопросом, потому что Женезия очутилась здесь отнюдь не случайно, она пришла сюда из-за него, из-за своего дорогого Родолфу. Сокорру и Алфеу каким-то образом узнали, что она не отнесла деньги в банк, и учинили ей допрос, к которому затем подключился и Деодату. Он просил Женезию сказать, зачем ей понадобилось так много денег, но она заявила:
— Этого я вам никогда не скажу! Хоть режьте меня – не скажу! Деньги я истратила, их нет, забудьте о них!
Она выбежала из дома и поспешила на то место, где вчера испытала счастье с Родолфу. Ей хотелось побродить по этому благословенному берегу, чтобы укрепиться в собственной правоте и не предать Родолфу под натиском своих родственников.
Теперь же ей пришлось воочию убедиться в предательстве Родолфу.
Он, естественно, попытался оправдаться перед ней, но она не стала слушать – побежала прочь. Тогда родолфу принялся оправдываться перед Селминьей:
— Ты не обращай внимания на то, что она туг наговорила. Я люблю тебя! А за Женезией я немного приволокнулся, чтобы попользоваться её деньгами. Ты же знаешь, я на мели, мне нужно было расплатиться с Розой…
Селминья прервала его увесистой пощёчиной и тоже пошла прочь. Её надежды на счастливую любовь и замужество рухнули окончательно.
А Женезия в это время уже добежала до своего дома, где её опять подкарауливал Эзекиел. Увидев её заплаканное лицо, он сразу же предложил ей свою помощо" кто-то обидм? Сип кто* Я с ним поквитаюсь!
— Уйди с дороги! — гневно бросила ему Женезия и тут же споткнулась на ровном месте.
Эзекиел мгновенно подхватил её под руку, а она истерично закричала:
— Убери руку! Меня тошнит, когда ты ко мне прикасаешься. Я не желаю тебя видеть! Ты наверняка такой же подлец, как и тот, другой. Вам всем подавай денег в долг. Все вы, мужчины, одинаковы. Все подлецы!
— Денег в долг?… — недоумённо произнёс Эзекиел, глядя вслед убегающей Женезии. Вероятно, она имела в виду Родолфу. И если это так, то он действительно подлец. «Ну, ничего, ему придётся иметь дело со мной, и он своё получит! Я поквитаюсь с ним за тебя, Женезия! Завтра же, во время карточной игры!»
Глава 28
Планы Августы на выгодную женитьбу сына безнадёжно провалились. Женезия дала ему от ворот поворот, а кроме того, он ещё и окончательно лишился работы. Роза уволила его за то, что он опять позволил Эзекиелу крупно выиграть и унести с собой весь игровой фонд заведения. Родолфу снова предстояло выплатить Розе огромный долг, но Августе он об этом не сказал – она и без того болезненно переживала своё фиаско.
Однако горевать ей пришлось не долго. Надежда на чужое богатство, с помощью которого можно было бы поправить финансовое положение семьи, вновь замаячила перед Августой, поскольку Ливия согласилась выйти замуж за Алешандре.
Произошло это неожиданно для всех, и прежде всего для самой Ливии, но только не для Алешандре. Он планомерно подводил её к этому решению, действуя в тандеме с Эсмералдой, и наконец, добился желаемого результата. Действовал он предельно просто: всегда говорил своей сообщнице, куда намерен повезти Ливию, а Эсмералде оставалось только появиться в этом же месте вдвоём с Гумой.
Ливия и Гума возмущались, не догадываясь, что выражают свою реакцию одними и теми же словами:
— Какая наглость? Они нарочно лезут мне на глаза, чтобы подразнить?
Алешандре сразу же предлагал Ливии уйти в другое место, с чем она не соглашалась, не желая выглядеть уязвлённой в глазах Гумы и Эсмералды. Этот же трюк Эсмералда проделывала и с Гумой, который тоже не хотел отступать перед Алешандре и Ливией.