— Ты пробудешь там дня два-три, не больше. Я не позволю тёте Августе обижать тебя. Ты будешь жить в моей комнате, а потом уедешь вместе со мной в Рио. Я буду заботиться о тебе. Мы будем жить вместе, если ты захочешь, если я не буду тебе в тягость.
— Милая моя девочка! Я могла только мечтать о таком счастье!
Ливия провела Леонтину сразу к себе.
— Здесь ты в безопасности, — сказала она. — А я сейчас пойду и позвоню в Рио.
Ливия весело направилась к телефону, собираясь позвонить в свою фирму, узнать, как там идут дела, предупредить ренату, что ему может позвонить Феликс и предложить работу. От телефона она отошла в полнейшем недоумении. Секретарша сообщила ей, что она уволена. Как? Почему? Что случилось? Речь шла о таких перспективах перед отпуском! Ливия поняла, что должна немедленно ехать в Рио. Во-первых, она поговорит с начальством фирмы. А во-вторых, разошлёт своё резюме и будет искать новую работу. Но только в Рио. Здесь она оставаться не собиралась.
Августа, выспавшись с очередной таблеткой снотворного, вновь находилась в состоянии бурной деятельности. Узнав, что племянница уезжает вместе с её младшей сестрой в Рио, что не собирается замуж за Алешандре и все деньги достаются Лео, она пришла в неистовство. Мало того, что она, Августа, не освятила своим присутствием ни один праздник, так теперь ещё и домашние совершенно отбились от рук! И хотя Ливия строго-настрого запретила ей беспокоить Леонтину, которая нуждалась в отдыхе, Августа всё-таки вошла к ней в комнату. Встреча началась с сестринских поцелуев, но кончилась, как обычно, проповедью. Августа не могла не припомнить Леонтине все её слабости: любовников, бесхозяйственность, легкомыслие, расточительность… Перечисление грехов заняло немало времени. Августа накалялась всё больше и больше, и Леонтина не выдержала и пустила слезу. Наверное, вовремя, иначе бы Августа самовозгорелась. Слёзы Леонтины пригасили пламя её воодушевления.
— Я очень рада, что ты приехала, сестрёнка, — заключила она свою обвинительную речь.
— Я это заметила, — всхлипнула Леонтина.
— Мы ещё с тобой поговорим, — пообещала Августа.
— Лучше не надо, — пробормотала Леонтина.
Она опять горько пожалела о том, что приехала. Чего она так боялась, чего не хотела, то и случилось. Зато настроение Августы после беседы заметно улучшилось, и она отправилась в «свою» церковь, чтобы как следует помолиться. Утешал Леонтину Освалду. Он, в самом деле, был очень рад приезду свояченицы. Она была единственным человеком, с которым он мог доверительно поговорить, обсудить житейские проблемы, посоветоваться. Его трогали её уязвимость, чувствительность, доброта, мягкость.
— Не обижайся, Леонтина, на Августу. Жизнь жестоко обошлась с ней, многое отняла и ничего не дала взамен.
— Ты всегда будешь защищать её, Освалду?
— Всегда, Леонтина. Мы же одна семья. И кто её защитит, если не я и не ты? У неё больше никого нет.
— Ты прав, Освалду, но мы не можем защитить её от себя самой, — вздохнула Лео.
— А мы и не будем, — засмеялся Освалду. — Мы с тобой будем кофе пить и беседовать.
Так они и сидели за кофейком, пока не пришла Ливия. Она побывала в банке, обменяла чек на деньги и зашла на обратной дороге к Августе в церковь с тем, чтобы предупредить тётушку раз и навсегда: пусть оставит Леонтину в покое, по крайней мере, до её отъезда в Рио!
Августа оскорбилась до глубины души. Такой разворот событий её совсем не устраивал. Она была обижена и на Господа, который так плохо о ней заботился. Выслушав племянницу, Августа насупилась, возмущённо припомнила, сколько отдала ей тепла и заботы, и опять помолилась, чтобы ей воздали по заслугам.
Когда Августа вернулась домой, её домашние уютно сидели на диване, погрузившись в воспоминания о прошлом. Ливия расспрашивала Леонтину о своих родителях. Её очень волновало, почему не сохранилось ни одного портрета отца. Освалду сидел, как воды, в рот набрав, а Леонтина пересказывала, что было в тех двух письмах, которые она получила в давние времена от Лауры.
— Я переезжала с места на место, детка. Может, писем и больше было, да они не дошли, — говорила Леонтина. — О твоём отце Лаура писала, как обычно пишут влюблённые женщины, одним словом, всякую ерунду. Но она была счастлива, детка, а это самое главное.
Августа проскользнула мимо лирических воспоминаний сестры и тихонько открыла дверь в комнату Ливии. Сумочка лежала на стуле. Остальное было делом одной минуты. Деньги перекочевали к Августе.