— Когда я буду сама префектом, то займусь городским благоустройством, — сказала она Деодату, — но в первую очередь мне нужно заняться Женезией.
И она пошла к своей дорогой доченьке, которая после бессонной ночи, наконец, заснула, но металась в кровати, явно охваченная любовным пылом.
— Будь ты неладна, — обругала Эпифания Августу Эвжению, — заморочила голову моей девочке, а ей самое время найти себе хорошего паренька.
Женезия открыла глаза и тут же сказала:
— Мне надо молиться, мама! Я должна бороться с дьяволом! Вот увидишь, я его одолею!
— А мне кажется, тебе нужно немного подумать о себе, — заговорила Эпифания, присаживаясь на край кровати. — Целыми днями ты чистишь, моешь, убираешь. Мне больно на тебя смотреть. Мы могли бы нанять служанку, и она делала бы эту работу. У тебя появилось бы время, и ты…
— Я бы молилась тогда с утра до ночи, — подхватила с фанатичным блеском в глазах Женезия.
— Господь долготерпелив, мы все это знаем, дочка. Но не стоит докучать ему, а то, и он может утомиться. Мне кажется, что нам нужно быть потише и поскромнее. Вот если бы ты завела подружек, друзей, проводила время повеселее, а потом нашла себе по сердцу мужа и рожала деток, то Господь бы тебя одобрил.
— Никогда я не пойду по свинскому пути Сокорриньи! — непримиримо объявила Женезия, и Эпифании пришлось опять уйти ии с чем.
Но мысль о служанке запала ей в голову. Если Эпифания станет префектом, то ей уж совсем будет некогда заниматься домом, и пусть у них будет надёжная помощница, на которую можно будет положиться.
Деодату не возражал против служанки.
— Представляю себе, как ты будешь занята, моя сирена, — сказал он. — Я буду только рад, если кто-то снимет лишний груз с твоих плеч.
Эпифания поручила Бабау подумать, кто бы мог помочь ей по хозяйству. А Гума, увидев энергичную привлекательную женщину, разговаривавшую с дядюшкой Бабау, узнал в ней заместителя префекта и вдруг подумал, что мог бы обратиться за помощью к ней. Кто, как не городские власти, заинтересованы в том, чтобы вверенное им население имело заработок и платило налоги? Почему бы префектуре не дать рыбакам ссуду, на которую они купили бы рефрижератор и продолжали бы продавать рыбу?
Мысль была неожиданной. Её следовало продумать. Перед Гумой забрезжила надежда, возникла какая-то перспектива. Кто знает, может, он даже сумеет выкупить свою лодку «Валенте», которую заберёт у него Зе де Бомба в уплату за погубленный грузовик, как это было записано в договоре? Зе де Бомба должен был приехать на днях и забрать «Валенте». Гума смирился с потерей или делал вид. На пристани только и разговоров было что о «Валенте». Гуме и владельце грузовика. Дошли эти разговоры и до Ливии. Она не поверила своим ушам, разыскала Руфину и как следует, расспросила его. Тот не стал ничего скрывать. Ливия была потрясена. «Валенте», «Храбрец», — это название запечатлелось в её памяти с того самого мига, когда она прощалась с жизнью и Гума её спас. А потом «Валенте» стала для них колыбелью их любви, домом, землёй обетованной, островком счастья. Неужели можно лишиться «Валенте»? Никогда! Со свойственной ей решительностью Ливия отправилась к Феликсу и попросила у него взаймы требуемую сумму денег, которая была, прямо скажем, не маленькой. Однако Феликс тут же полез в карман за ручкой и выписал чек.
— Спасибо! – просияла Ливия. – Я отдам. Очень скоро. Деньги мне нужны, чтобы…
— Зачем мне знать, для чего тебе нужны деньги? Нужны, и всё. Этого для меня достаточно!
Ливия готова была расцеловать щедрого Феликса, и он это понял. Они обменялись красноречивыми взглядами, и Ливия полетела на причал. Она успела вовремя. Гума как раз собирался передать бумаги на «Валенте» владельцу погибшего грузовика.
— Гума! На два слова! – крикнула Ливия.
Когда он подошёл, она сунула ему деньги.
— Мы не можем расстаться с «Валенте», — сказала она. – Не можем! Ты меня понимаешь?
Гума улыбнулся, взял деньги и отправился к Зе.
Издалека за этой сценой наблюдал Эриберту.
Глава 17
На конгресс партии Феликс уезжал в прекрасном настроении. Узнав, что Гума не расстался со своей лодкой, он не огорчился, не расстроился. Он понял, для кого брала у него деньги Ливия, и про себя посмеялся. Когда в дело вмешивается женщина, мужчина становится уязвимым. Они с Алешандре выиграют свою игру. У них есть ещё время. Ливия у них в руках, поэтому Гума рано или поздно сдастся. А когда с Гумой будет покончено, покорится и Ливия. Словом, судьба снова была на стороне Феликса. Он предвкушал и свою победу над Виану, кассета и диктофон были самой большой драгоценностью, которую он вёз на конференцию. Поездка обещала быть триумфальной, и они с Адмой были в том весёлом и даже несколько шаловливом расположении духа, которое зачастую сопутствует отдыхающим на каникулах.