— Освалду мне говорил, что мама перед самым отъездом принесла меня к ним. Она чего-то боялась. Словно предчувствовала беду. И правильно предчувствовала.
Они сидели, обнявшись, взволнованные, потрясённые.
— Я не могу возвращаться к Августе, — внезапно сказала Ливия. – Из-за своих дурацких амбиций она лгала мне, ничего не рассказывала ни об отце, ни о матери. Когда твои близкие с тобой, ты становишься сильнее. Августа сделала меня сиротой.
Произнося эти слова, Ливия не подозревала, насколько она была близка к истине, хотя говорила о своём душевном, психологическом ощущении. И тут же она вспомнила ужасную сцену истерики, когда Августа бросилась на неё с ножом. Нет, Ливия больше не хотела иметь ничего общего с совершенно сумасшедшей тёткой.
— Я туда не вернусь, — тихо и упрямо сказала она.
— Мой дом – твой дом, — откликнулась Рита, — побудь у нас, разберись с собой.
— Спасибо, — отозвалась Ливия. – Мне и вправду нужно немного прийти в себя. Сейчас я ненавижу их всех – Леонтину, Освалду, Августу, — они все мне лгали! Они украли моё прошлое. Они украли у меня возможность быть самой собой.
Решив, что она не вернётся в дом, Ливия внезапно успокоилась. Она нашла своего отца. Сколько лет она искала его, и вот у неё есть его портрет. Отец улыбался ей. Он любил её. И она тоже очень любит его. Как хорошо, что отец её был рыбаком! Тяга к морю, значит, у неё в крови. Значит, не случайно её сердце выбрало Гуму!… Ливия вдруг почувствовала себя очень счастливой. Она вернулась в свой мир, и в этом мире всё было исполнено любви…
А тем временем Освалду, сумевший победить в трудном бою с Августой, специально приехал к Гуме, чтобы пригласить его вместе с Ливией на семейный ужин в дом Проэнса.
Ливия же сообщила ему, что вообще не вернётся домой, поскольку узнала правду о своих родителях, которую все члены семьи Проэнса не просто скрывали от неё, а пошло и безжалостно лгали ей.
— Этого я вам никогда не прощу! – гневно заявила она.
Освалду был очень огорчён, он любил Ливию как родную дочь.
— Я всегда хотел, чтобы ты всё знала, но Августа… Что тебе объяснять? Августа есть Августа.
Ливия молчала. Освалду тоже замолчал, потоптался и ушёл.
Затем уговаривать Ливию пришли Леонтина с Родолфу. Леонтина крепко обняла Ливию.
— Поверь мне, девочка, я и сама ничего не знала! Я получила от твоей мамы письмо, она была счастлива, вот и всё, что я знала. Знала о твоём рождении. А когда увидела тебя, то сразу полюбила…
На глазах у Ливии показались слёзы. Она не сомневалась в любви тёти Лео и не хотела обижать её, доставлять ей лишнюю боль.
— Я тоже тебя люблю, тётя Лео, — ответила Ливия. – Но я не могу оставаться там, где мне лгали всю жизнь.
— Я тоже в ужасе от того, что узнала. Мне и в голову не приходило, что Августа на такое способна. И всё-таки не отказывайся от родных, моя девочка, — продолжала Леонтина. – Мы тебя очень любим, поверь мне! Освалду просто в отчаянии. Ты же знаешь, он человек чувствительный, ранимый. Ты для него свет в окошке. Я слышала, как он ругал Августу за то, что выжила тебя из дома…
Леонтина разговаривала с Ливией, а Селминья разговаривала с Родолфу. Она была поражена, увидев своего принца.
— Ты нашёл меня? – спросила она замирающим голосом.
— И не думал, — отозвался Родолфу. – Я понятия не имел, что ты здесь.
Селма Лунный Свет сразу поникла. Как она мечтала о своём принце! Ей показалось, что и он к ней неравнодушен, но она ошиблась. Сейчас, при свете дня, она видела, что ошиблась – Родолфу, из-за которого она вернулась в родной город, и думать забыл о ней.
— Ты болеешь? Ну, так поправляйся, поправляйся, — сказал он с тем безразличием, которое ранит больнее ненависти или злобы.
Ещё один воздушный замок рухнул. Увы!
Гума удивился, увидев в своём доме Ливию. Ещё больше он удивился, когда узнал, что их родители дружили.
— А что, если они сосватали нас давным-давно? – спросил Гума Ливию.
— Я уверена, что так оно и было, — ответила она. – Мне почему-то кажется, что мы с колыбели предназначены друг для друга. А ты вправду меня любишь?
— Нет ничего правдивее и искреннее моей любви, — торжественно отвечал Гума. – Ты для меня как море, как солнце, без которых нет жизни. Ты – моя жизнь, Ливия!
Вернувшись из колледжа, а может быть, и от Фреда, Луиза удивилась не меньше Гумы, когда увидела Ливию. А узнав, что Ливия не хочет возвращаться домой, вообще приняла это за розыгрыш. Она не могла поверить, что существует человек, который может предпочесть нижний город верхнему. Потом Луиза поняла, что её не разыгрывают, и высказала своё мнение Ливии: