— Если Селминья готова простить меня, то и Луиза когда-нибудь сможет всё понять и простить! – заявила она оптимистически. – А Шику… Что же, пусть упорствует. Он уже почти выздоровел, и я могу спокойно уйти.
— Нет, я не позволю тебе уйти, — сказал Гума. — Разве мой голос ничего не значит в нашей семье? Как-никак я родной племянник твоего мужа!
— Да-да, ты племянник… — рассеянно промолвила Рита, вспомнив, как Фредерику перед смертью открыл ей тайну, сказав, что Гума не его сын, а сын Еманжи, пославшей им с женой младенца в корзинке. Тень набежала на лицо Риты, и Гума, заметив это, спросил встревожено:
— Тётя, что с тобой? Ты боишься, что если я стану спорить с дядей, он выгонит отсюда и меня?
Секундой раньше Рита как раз подумала о том, что настало время исполнить волю Фредерику и открыть Гуме ещё одну семейную тайну, которую она скрывала на протяжении многих лет. Рита была уверена, что Гума, взрослый мужчина, поймёт её правильно и для него это не станет трагедией. Но вот он заговорил о возможной реакции Шику, и Рита мысленно согласилась с ним. От Шику можно ожидать всякого, поэтому не стоит сейчас осложнять жизнь Гуме. Пусть тайна пока останется тайной, а вот кольцо, которое лежало в той корзинке, пожалуй, можно отдать Гуме и сейчас.
Рита достала из шкафа маленькую коробочку и протянула её Гуме.
— Возьми, это кольцо твой отец велел мне сберечь для тебя, — сказала она. – Я обещала, что отдам его тебе, когда ты вырастешь. А потом и забыла про него… Но теперь я не буду здесь жить, так что ты сам храни его.
— Оно… женское?… – спросил Гума, бережно держа в руке кольцо и разглядывая его с волнением и душевным трепетом. — Это кольцо моей матери? Боже мой! Я не могу поверить!…
— Да, пожалуй, это кольцо твоей матери, — подтвердила Рита. – Храни его.
— Конечно, тётя, я буду беречь его как зеницу ока! – взволнованно ответил Гума. – У меня же больше ничего не осталось от родителей. Это кольцо для меня бесценная реликвия.
Он ещё долго расспрашивал Риту об отце и матери, а потом твёрдо заявил, что никуда её не отпустит из дома. Но Рита уже всё обдумала и сказала ему, что попросит дядюшку Бабау сдать ей ту комнату, в которой прежде жила Ливия.
— Поверь, так будет лучше, — убеждала она Гуму. — Я надеюсь, что без меня и Луиза, и Шику одумаются гораздо быстрее, чем со мной. Я не буду их раздражать, и они очень скоро заскучают. По крайней мере, Луиза. Я на это очень надеюсь.
Гума счёл её доводы убедительными, и Рита отправилась на переговоры с дядюшкой Бабау. А там выяснилось, что Ливия оплатила проживание на несколько месяцев вперёд, и потому комната до сих пор числится за ней.
— Я бы с удовольствием сдал её тебе, — сказал Бабау Рите, — но не могу, потому что Ливия имеет право вернуться сюда в любой момент. Ты поговори с ней, узнай точно, будет она здесь жить или нет. Насколько я знаю, она сейчас живёт у тётки.
Бабау посоветовал ей съездить к Ливии, но Рита поступила иначе: настояла, чтобы вместо неё туда поехал Гума. Она и не догадывалась о том, насколько он запутался в своих амурных делах, и потому решила использовать этот повод для возможного примирения Гумы с Ливией.
— Попроси её уступить мне комнату хотя бы на время, — говорила она. — У тебя это получится гораздо лучше. А я там растеряюсь в их хоромах, и слова не смогу из себя выдавить.
Гума не смог отказать тёте, заменившей ему мать, и поехал к Ливии.
Она встретила его враждебно, это Гума прочёл в её глазах. И всё же он не убежал прочь, как ему того хотелось, а произнёс глухо:
— Я пришёл, потому что мне надо поговорить с тобой о…
— О тебе и Эсмералде? – прервала его Ливия. – Поздно, Гума! Я уже всё знаю. Эсмералда любезно сообщила мне, что ты с ней переспал.
Выпалив это, она сделала паузу, надеясь, что Гума сейчас возмутится, назовёт Эсмеральду сплетницей, интриганкой, а потом поклянётся Ливии в любви и верности. Он же, однако, произнёс совсем другие слова:
— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь!
— Вот как?! — вспыхнула от негодования Ливия. – Значит, ты поручил это Эсмералде? Она не скупилась на подробности, докладывая мне о твоей личной жизни!
— Ей тоже не следовало болтать, — сердито проговорил Гума, выдав себя с головой.
— Значит, это правда? – воскликнула Ливия. — Ты спишь с Эсмералдой!
— Я уже сказал, тебя это не касается, — нахмурился он. — У нас не осталось ничего общего, Ливия.
— Но почему же, именно с Эсмералдой? Ведь ты её терпеть не мог. Объясни, как такое стало возможным? — не унималась Ливия, и Гума был вынужден вести этот неприятный диалог, поскольку ему ещё предстояло поговорить с ней о комнате для тёти Риты.