— Я чувствую себя в этом обществе не своей тарелке, — призналась она Коннору.
Он понимающе усмехнулся:
— Я тоже. Как слон в посудной лавке. Мы с Оливией из разных семей, но это, поверь мне, не имеет значения.
Песня кончилась, она поблагодарила его, пожелала счастья и смотрела, как он идет к невесте. Он прав. Надо перестать испытывать комплекс неполноценности. Она хотела поговорить с Грегом, хотя и боялась объяснения. Нина была полна решимости сказать ему о своей любви сегодня, но переполненный зал и громкая музыка совершенно не способствовали ее планам. Придется подождать другой обстановки — тихой и спокойной. «Я люблю тебя, Грег. Я тебя люблю». Она повторяла про себя эти слова, пока не привыкла к ним, и они стали звучать естественно. Сердце сжималось от волнения, как перед прыжком с парашюта.
Грегу хотелось расслабиться сегодня и просто наслаждаться таким долгожданным и приятным событием, отложив на время свои проблемы. Не часто все Беллами собирались вместе, надо это ценить и успеть поговорить со всеми родственниками. Но ему трудно было заставить себя веселиться — из головы не шел разговор с дочерью. Стоя на площадке лестницы, у двери, которая вела вниз, на пристань, он смотрел, как гости поднимают бокалы за новобрачных, как танцуют, и уговаривал себя присоединиться к веселой толпе и не мог. Он посмотрел на Дэзи: держа в руках тарелку, полную всевозможных закусок, она о чем-то увлеченно говорила с матерью. По крайней мере, они разговаривают. Резануло подозрение — может быть, сейчас, когда Дэзи объявила о своем решении, Софи постарается уговорить дочь уехать с ней в Европу. Он чертыхнулся. Ну почему она не хочет, чтобы он заботился о ней? Он так старался все устроить здесь для нее и для ребенка.
— Вот ты где. — Рядом возникла Нина.
Его сразу непреодолимо потянуло к ней, как только он увидел ее прелестную улыбку и оживленное лицо с огромными черными глазами.
— Шампанского? — предложила она и взяла два бокала с подноса проходившего мимо официанта.
Вся ситуация пробудила в нем неясные воспоминания. Ну да. Она подавала тогда шампанское, они стояли на том же месте, как и во время его свадьбы. Он тогда напился и кулаком пробил стену. До сих пор можно было видеть след от удара с замазанной трещиной. Он тогда был уверен, что все обойдется и брак будет удачным. И Софи верила. Но этого не случилось.
Этим летом Нина пробудила в нем надежду на счастье. Он уже готов был признаться, но она вдруг сама спутала все планы. Она стояла пред ним необыкновенно красивая, с открытой улыбкой. Такая же недостижимая, как и тогда, много лет назад, когда он впервые увидел ее. Он не мог получить ее тогда и был настолько глуп, решив, что это наконец произошло… На самом деле она так же далека.
Он собирался подождать конца приема, чтобы поговорить с ней, но, поскольку она его сама подкараулила, скажет сейчас. Он открыл дверь, и они спустились вниз на берег. Закатное небо пламенело на горизонте, отражаясь в озере.
Она обернулась, ее полные губы были влажными, как будто она ждала поцелуя.
— Дэзи сказала, что уедет, — сказал он тупо. — Сразу, как только родит.
Она, видимо, не ожидала.
— Вот как.
— Ты ведь ей это насоветовала.
Она отшатнулась, как от удара, в глазах появилась растерянность.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Она уезжает, чтобы, по ее словам, найти собственную судьбу.
— Это что, плохо?
— Да, плохо, она должна быть здесь, жить в этой гостинице, рядом со мной.
— Так речь идет о тебе.
Он возмутился:
— Чепуха. Я беспокоюсь о безопасности своей дочери. О том, что она должна жить здесь.
— Чтобы ты мог ее контролировать. — Нина горько засмеялась. — Знаешь, а я собиралась поговорить с тобой совсем о другом. Но ты мне помог избежать объяснений, которых я боялась.
— О чем ты?
Лицо ее, недавно такое оживленное и счастливое, застыло, как маска. Видно было, что она сдерживается.
— Поверь, ты не захотел бы сейчас это услышать.
— Я всего лишь хотел попросить, чтобы ты свои советы с этих пор держала при себе. Она — не ты, Нина.
Она не готова выйти в мир.
— Ты думаешь, я была готова?
— Что я думаю… Черт возьми, Нина, ты же все понимаешь. Не мешай мне.
Она, кажется, опомнилась и зло прищурила глаза.
— А тебе не кажется, что это ты должен перестать мешать дочери?
— Иди к черту, Нина, — сказал он и сам испугался.
Накопившиеся гнев и злость, страх, что дочь уедет, он выплеснул на Нину и несколькими словами уничтожил все, что возникло между ними, все надежды на счастье. Он видел, как она резко побледнела от грубых слов. В глазах застыли недоумение и боль.
— Послушай, — продолжал он, не в силах остановиться, — ничего не вышло. Я имею в виду, что наши отношения не могут продолжаться. И нам лучше больше не встречаться.
Она с вызовом скрестила руки на груди.
— Это будет непросто, ты не забыл, что мы вместе работаем?
Он уже сам понимал, что надо остановиться, но не мог.
— Может быть, нужны перемены.
— Ты серьезно? — Она беспомощно опустила руки вдоль бедер, и он заметил, как красиво новое платье облегает ее фигуру.
— Что ж, ты можешь уволить меня и порвать сразу и окончательно.
Он понимал, что все кончено, и его охватила тоска. Что ж, они не имели шанса, это было понятно и раньше. Лучше порвать сейчас, пока не зашло далеко, ведь он собирался связать с ней свою жизнь. Надо сосредоточиться на Дэзи. Она — сейчас главное. Вдруг он испугался того, что только что совершил.
— Нина…
Она остановилась на середине лестницы, но не обернулась. Потом побежала наверх. Грег видел перед собой гладкую стену, и его рука сжалась в кулак. Наверху распахнулась дверь, оттуда выглянула Софи и увидела Нину. На секунду он осознал, что находится между двумя женщинами — одна из прошлого, другая, как он еще недавно думал, из будущего. Он не смог сделать счастливой ни одну из них.
— Это Дэзи, — сказала Софи, — надо везти ее в госпиталь.
Глава 27
О чем они думали? Ведь было ясно, что схватки могут начаться в любой момент. Никто почему-то не предполагал, что ребенок может появиться на свет в день свадьбы Оливии. Софи приехала в «Киогу» на автомобиле, взятом напрокат, маленькой двухместной модели, к каким привыкла в Европе. У Грега был фургон. Пришлось взять машину Филиппа, по крайней мере, в ней было просторно. Грег забежал в кухню, прихватил несколько чистых полотенец и скатертей, он знал по курсам, что всегда надо держать в машине чистые куски ткани и еще предполагалась большая клеенка. Но он об этом забыл.
Они все решили, неизвестно по какой причине, что роды начнутся по плану, в срок, тогда они спокойно позвонят в госпиталь, предупредят, и все пойдет в заведенном порядке. Чемодан с необходимыми вещами будет заранее отправлен в машину. И они осторожно, чтобы ее не потревожить, отвезут Дэзи в госпиталь. Персонал и ее доктор будут наготове.
Вместо этого все получилось сумбурно. Грег пытался позвонить в госпиталь по мобильному, но тот оказался вне зоны доступа, сигнала не было. Грег срочно послал мать в офис, чтобы она позвонила по стационарному телефону оттуда, потом они с Софи помогли Дэзи залезть в машину. Схватки у Дэзи были уже частыми и сильными, она не могла сдерживаться и при каждом приступе громко стонала, даже вскрикивала от боли. Каждый ее стон причинял Грегу страдание и наполнял паникой. Он сел за руль. Но, видя его состояние, Софи возразила:
— Поведу я.
— Но…
— Папа, — простонала Дэзи, — прекрати спорить с мамой.
Грег выругался и, выскочив из машины, пересел назад к дочери. Кстати, вспомнил, что, как ее инструктор, подписывал соглашение, по которому он должен был находиться с ней рядом, поэтому не имел права садиться за руль. Он сел сзади и скоро понял, почему рекомендовано иметь в машине резиновый коврик или клеенку.