Но любое нападение невозможно без подготовки, а подготовка всегда делится на несколько этапов. Потому Аменемхат счёл должным посетить нескольких драконов, к которым питал своеобразное уважение. Сурт занимал среди них не самое последнее место, пусть для Тёмного и был несколько… нетипичным. Но именно своеобразие этого дракона несколько возвышало его в глазах Аменемхата, да и в уме ему не откажешь.
Без приглашения и без охраны, если не считать готовую разметать любого противника душу, вызвать которую можно было за долю секунды, Аменемхат взмыл в утреннее небо и перелетел на восточную сторону каменной башни — временной постройки, где разместилась большая часть драконьей «элиты». Отличие их жизни от большинства Тёмных было лишь во внешнем статусе. Пока что сами эгоисты-драконы понимали, что выживание важнее комфорта, и обретались в таких же суровых условиях, что и весь остальной народ. Оттого и общественных прений было меньше — успевать бы отстреливать кракалевн.
Юнец Зорат, за последние полгода вымахавший на целую голову, как раз тренировался помогать с этим. Держа в вытянутой правой передней лапе извилистый жезл, он раз за разом посылал собственную энергию в виде лучистого сгустка, поражая мишень, висящую на стене перед ним. Сурт сидел неподалёку на мягкой подушке, о чём-то разговаривая с прислуживающей ему бело-серой самкой с чёрными ромбами на лбу и груди.
— Делом не занят, — угрюмо констатировал Аменемхат, видя, что Сурт не работает изо всей мочи над возведением города или его обороной.
— Я делаю уже гораздо больше, чем делал на родном минус пятом слое, — Сурт жестом отослал самку. — Даже больше, чем ты там делал. Я думаю.
— О, твои думы, конечно же, очень помогут нам, — язвительно заметил Аменемхат. Юный Зорат поклонился к нему и отошёл к стене, сев под мишенью. — К сожалению, пока некоторые драконы разминают мозги, другие гибнут. Не всех удаётся спасти или воскресить, а нас и так не слишком много.
— Может быть, они потому и гибнут, что не думают? — Сурт возмутился не меньше Аменемхата. — Видно, что твой подход не работает. Кракалевны не просто наносят нам ответные удары и защищают собственные города. Их мысли владеют этой землёй. Наша она лишь на словах. Её реки и природа, погода над ней — всё это во власти Жнецов Жизни и служит их интересам. Мясо и плоды, растущие на этом береге, стали ядовиты для нас, скоро кракалевны могут и о рыбах в Вейндале вспомнить, и останется нам из провизии только бешено дорогой импорт. Нам не просто надо вылететь в ответную атаку — её нужно совершить по конкретным целям, чтобы их мысли о реальности не мешали нашим.
— Я согласен с тобой, — Аменемхат воплотил из своего карманного измерения плотно сомкнутый мешочек, взял из него щепотку молотой травы и вдохнул её аромат. — Но мысли кракалевнам внушают навы. Мы возводим второй морской порт, возможно, мы удержим побережье и нарастим торговлю. Это избавит нас от угрозы города, однако в таком случае мы опять попадём под власть Радвера и его пошлин, тогда как мы всецело пытались заявить о своей независимости. Нам нужно двинуться вглубь материка. И сделать так, чтобы кракалевны не смогли нам помешать.
— Зорат, куда ты дел карту? — крикнул упражняющемуся сыну Сурт, снимая телекинезом со стола всю лишнюю посуду. Прибежал драконенок, положил на стол кристалл, что начал высвечивать объёмную реплику восточной оконечности Нашара, похожей на морду раскрывшего пасть дракона. Сурт повелел имитации увеличиться в районе около озера-глаза, где стоял величественный город, полный пирамидальных строений и с гигантским дворцом, похожим на друзу переливающихся кристаллов.
Аменемхат довольно улыбнулся:
— Вижу, несмотря ни на что, ты мыслишь в том же направлении, что и большинство других драконов.
— Другой дракон будет брать город осадой или пошлёт в него взрывающиеся души. Сколько разведчиков вернулось? Ни одного? Ах, контур из убийственной первоматерии, которую невозможно контролировать по всем законам магии, а кракалевны это делают без помощи навов.
Аменемхат косо взглянул на Зората, который при словах отца сохранил невозмутимость. А мог бы и посмеяться, склонность к цинизму у него уже должна бы проявиться…
— Ты потратил часы размышления над тем, что известно всем и каждому? — спросил Аменемхат у Сурта, отвечая колкостью на колкость.