— Ты полетишь с остальными? — Зорат спросил у отца, как только весть и до него долетела.
— Конечно, — он прищурился, задрав нос. — Без меня все могут подумать, что захватили город лишь стараниями обезумевшей Намиры, а сами будто бы не участвовали.
— Обезумевшей? — спросил юный Зорат. — С чего ты так решил? Она просто зажглась идеей и потому необычайно деятельная…
— Она решила заменить Аменемхата, причём требовать будет с народа не меньше, чем демиург. Самомнение у неё такое же, как у меня, но его это самомнение, а не совесть она использует как топливо для своей деятельности.
— Но она и вправду куда более волевая и, по-моему, имеет план, — Зорат скрестил лапы на груди. — Разве драконам такой правитель подойдёт не больше, чем «вялый и неспособный к решительным действиям» Аменемхат? Он ведь даже советовался с толпой народа и до сих пор не придумал ничего, что могло бы помочь нам в победе над кракалевнами!
— У Намиры есть план! — всплеснул крыльями Сурт. — И в чём он? Закидать кракалевн будущими трупами, как обычно? А, она его не говорит никому, вдруг шпионы кракалевн прознают о нем раньше времени? Нет здесь шпионов кракалевн, а драконы, способные сами повторить то, что делает она, есть. Я вылетаю сегодня же. Можешь полететь со мной, можешь дом охранять, но я попробую её опередить и показать остальным, что её план не лучше моей импровизации.
— Разве ты сможешь что-нибудь сделать? — изумился юноша. — Ты посмотри, стаи драконов готовы к полёту! Они просто не послушают тебя, а выступая против Намиры, ты растеряешь свой авторитет! Если же её план не удастся, мы проиграем или отступим, гнев остальных повернётся против тебя в равной степени, как и против неё.
— Я не смогу ничего с к а з а т ь, а сделать смогу, — Сурт собрал с полок несколько кристаллов, — и не назову себя за это великим, всемогущим и непознаваемым. Намира и её подсосники влетят в город кракалевн и найдут там меня.
— Что же ты раньше тогда этого не сделал? — неприятно удивился Зорат.
— Раньше не было Намиры. Точнее, той, кем она теперь себя называет. Кракалевны откроют мне врата без боя, потому что боятся Тьмы.
— Тьмы? — Зорат уже достаточно овладел самыми разнообразными знаниями, чтобы сопоставить столь очевидные факты. — Получается, Намира сейчас захвачена Тьмой, так? Этим объясняется её… неугомонность и самоуверенность?
На вопросы с очевидным ответом Сурт никогда не отвечал.
— В чём твоя атака отличается от нашей? — Аменемхат не переставал задавать бесполезные вопросы своей создательнице во плоти. — Если ты знаешь магический приём, как снять щит, скажи его остальным, и мы захватим тысячи городов, а не один.
— Не пытайся охватить своим жалким умом то, чего не сможешь понять, — в речи Намиры не было уважения ни к чему, кроме как к самой себе. — Твой мозг меньше даже этой мелкой лужи из звёзд и пыли, как и мозг этого тела, — она ударила себя крылом в грудь. — Это сознание не сможет сформулировать ответ, а ты — понять его. Всё, что от тебя требуется — верить мне и слушаться меня.
— Будь ты всемогуща, ты бы смогла объяснить мне такую сущую безделицу, как способ победы в птенцовой драке, — Аменемхат раздражался не от непочтительного тона, а от упрямства Намиры, которое может оборвать многие жизни своим безрассудством. — А раз не можешь, ты уже не способна на всё, и нет тебе веры.
— Нетерпеливый самодовольный глупец, — Намира даже не посмотрела в его сторону. — Скажу тебе лишь то, что ты должен научиться доверять тому, кто во много раз умнее тебя.
— Зачем тогда ты возишься с нами, глупцами и упрямцами, если можешь сама одолеть всю Иннумераль разом?
— Я ради вас забочусь, потому что люблю вас даже несовершенными.
— В сражении слабые погибнут, а сильные многому научатся, — заметила Арма, которая стояла неподалёку. — Естественный отбор.
— А вы решили его ускорить, чтоб слабые долго не мучались… велика ваша любовь, — Аменемхат вздохнул, морщась. — Запрещать помирать таким же фанатикам, как вы, я не буду, но странно, что вы решили умирать не за Радвера. Самовлюбленность не позволяла, наверное. Свобода это не самоуправство, можно стать рабом самого себя.
— Не раб только тот, кто ничего не делает, а из всех господ это тело приняло в себя самого совершенного — меня.
Раздражение, которое Аменемхат испытывал от высокомерного тона Намиры, усилилось враз, когда драконы ринулись на улицы города кракалевн, поскольку защита рухнула. Не собираясь оставаться в стороне от действия, Намира распахнула крылья и полетела к ним, оставив Арму и Аменемхата вдвоём.