— Я думаю, что все в порядке, — ответила Сьюзен, в ней просыпалось беспокойство, поскольку, хоть Меррик был довольно любезен, что-то в нем настораживало ее. Честно говоря, много было тех, кто настораживал ее, начиняя от босса и заканчивая старушкой, у которой она снимала квартиру, и продавцом в магазинчике, где она покупала кофе.
— Когда вы вошли, я собиралась провести один ненаучный эксперимент.
— Ну что ж, давайте-ка поглядим на него. Продолжайте.
Мелкая дрожь охватила Сьюзен, и она поспешила опустить мензурку в подставку.
Женщина взяла стекло с образцом выведенного ею фитопланктона и захватила несколько его капель чистой пипеткой. Затем осторожно впрыснула ее содержимое в мензурку.
— У меня вылетели из головы подробности вашего эксперимента, — сказал Меррик, становясь позади нее. — Что мы должны здесь увидеть?
Сьюзен постаралась скрыть, что его излишняя близость ставила ее в неловкое положение.
— Как вам известно, эти водоросли, как и фитопланктон, содержат клетку кремния. Я хочу растворить стенки этой клетки и дать ее питательному живительному соку распределиться по вакуоли. Разработанные мною образцы должны взаимодействовать с образцами, находящимися в воде, и, следовательно, размножаться, и если все пойдет нормально…
Сьюзен замерла, вновь бросив взгляд на мензурку. Она надела защитную перчатку, чтобы взять колбу, и, когда наклонила ее, вода, вместо того чтобы вылиться, осталась на стенке вязким, словно сливочное масло, веществом. Она еще больше наклонила пробирку, пока немного вещества не капнуло на стол.
Меррик захлопал в ладоши, словно ребенок, которому только что продемонстрировали фокус.
— Воду вам удалось превратить практически в гель.
— Пожалуй, что так. Водоросли всасывают воду и, тем самым, словно превращают ее в густое межклеточное вещество. Но вода отнюдь не меняет свою структуру: она всего лишь растворяется в клеточном соке водоросли.
— Будь я проклят! Сьюзен, вы гений.
— До настоящего успеха еще далеко. Данная реакция идет с выделением энергии, если все условия соблюдены. Поэтому-то мне и нужна эта перчатка с толстым защитным слоем. И гелеобразный состав спустя двадцать четыре часа разрушается, так как выведенные мною водоросли погибают. Я не могу понять, почему так происходит. Знаю, что дело в химическом составе моих образцов, но не могу найти, где допустила ошибку.
— И все же я настаиваю — вы на пороге блестящего открытия. И, я полагаю, у вас уже есть соображения, в какой сфере оно нам будет полезно. Не пришла же вам идея превратить воду в гель просто так. Когда мы с Дэном Сингером только начинали работать над проектом органического задержания выброса серы, мы считали, что это поможет атомным электростанциям сократить выделение опасного вещества в атмосферу. А значит, и вы не так просты, как хотите казаться.
Сьюзен не следовало бы попадаться на эту удочку.
— Вы правы. Мне кажется, что результат моего эксперимента можно было бы использовать для предотвращения разливов нефти в случае аварий или создания специальных резервуаров вблизи шахт и рудников, а также на заводах по очистке воды.
— Конечно же. Я и не сомневался в этом. Вы же родом с Аляски. Я помню из вашего личного дела.
— Да. Сьюард, Аляска.
— Стало быть, вы тогда подростком застали то печально известное происшествие, когда танкер «Эксон Валдис» напоролся на риф, и от обширного разлива нефти сильно пострадал залив Принца Уильяма. Это, должно быть, круто изменило вашу жизнь. Тяжелые были времена.
Сьюзен вздрогнула под наплывом воспоминаний.
— Да нет, в принципе. Мои родители держали небольшой отель, а поскольку приезжало огромное количество ученых и бригад по очистке, дела у нас шли довольно хорошо. Но у меня было много друзей, чьи семьи действительно пострадали, а некоторые и вовсе потеряли практически все. Вот у моей лучшей подруги родители даже развелись, так как ее отец потерял работу, когда закрылся консервный завод.
— Значит, за этим экспериментом стоит много личного.
Сьюзен возмутил его снисходительный тон.
— Я считаю, что всякое дело, касающееся защиты окружающей среды, близко каждому, кто о ней заботится.
Это заставило Меррика улыбнуться.
— Вы знаете, о чем я. Таких, как вы, много. Ученый в области онкологии, потерявший одного из родителей, страдавшего от лейкемии, или парень, ставший пожарным, так как однажды в детстве пожар случился в его доме. Вы вступили в схватку с темной стороной вашего детства.
Сьюзен ничего не ответила, и Меррик понял, что был прав.
— Нет ничего плохого в том, что ваше прошлое подвигло вас на данный эксперимент, как заставило других бороться с раком или пожарами, а в вашем случае — с кошмаром из детства. Вы, тем самым, целиком и полностью отдаетесь вашей работе, в отличие от тех, кто старается лишь ради денег. Я рад за вас, и, судя по успехам, думаю, вы на верном пути.
— Благодарю, — робко ответила Сьюзен. — Работы еще предстоит очень много, ведь маленький образец в пробирке экспериментатора — ничто по сравнению с огромным нефтяным пятном.
— Воплощайте ваши идеи — все, что я могу сказать. Повинуйтесь любым их капризам.
Из уст любого другого эти слова прозвучали бы банально, но Джеффри Меррик произнес их с искренностью и очень убедительно.
Сьюзен подняла глаза впервые после того, как он вошел в лабораторию.
— Спасибо… Джефф. Это много для меня значит.
— Кто знает, что там впереди. Когда мы запатентовали наш сероочиститель и оказалось, что сера все равно попадает в воздух, я остался не у дел. Может, вам удастся спасти мою репутацию.
Выходя, он улыбнулся.
Когда он ушел, Сьюзен, надев перчатки, взялась за своё детище. Достав пробирку, она снова наклонила ее. С момента реакции прошло где-то около десяти минут, и теперь вода на донышке мензурки словно приклеилась к стеклу. И только опрокинув пробирку, Сьюзен добилась того, что жидкость начала медленно стекать к краям, будто охлажденная патока.
Перед глазами у Сьюзен вставали мертвые выдры и чайки, и она с еще большим усердием принялась за работу.
Глава 3
Река Конго.
Южный Матади.
Когда-нибудь джунгли все-таки проглотят покинутую плантацию и пирс, что на триста футов пролегает вдоль берега реки. Главная станина этой пристани, в миле от берега, уже уступила разрушительному воздействию природы, стены и основание прогнили, а растительность стала ее полноправной обитательницей. Это было лишь делом времени. Пристань размыло, а огромных размеров склад, находившийся на берегу, практически разрушился: уже давно его крыша прогнулась, и теперь всю металлическую конструкцию сплошь испещрила ржавчина. Это покинутое всеми место, взятое под опеку призраками, не могло оживить даже мягкое серебристое сияние убывающей луны.
Массивное грузовое судно, рядом с которым даже склад казался карликом, медленно приставало к пирсу. Корабль сносило сильным в этих местах течением, и река пенилась от мощной работы двигателей, старавшихся не позволить кораблю уйти вниз. Требовалось немалое мастерство, чтобы под напором этих пользующихся дурной славой потоков и коварных водоворотов Конго удержать судно на месте.
Прижимая рацию ко рту и размахивая свободной рукой, капитан приблизился к правому борту корабля, чтобы корректировать действия рулевого и машиниста. Дроссели были сдвинуты так, чтобы сохранить данную позицию судна длиной не менее пятисот шестидесяти футов.
Группа солдат в рабочем обмундировании с палубы наблюдала за этой трудоемкой операцией. Все они, кроме солдата с внушительной кобурой у бедра, были вооружены автоматами «АК-47». Он похлопывал по бедру кожаным хлыстом для верховой езды и, несмотря на темень, что окружала их, развлекал себя тем, что рябил им отражавшиеся в воде тени моряков.
Капитан был крупный чернокожий мужчина в кепке, скрывавшей бритую голову. Мышцы груди и рук проступали сквозь белую униформу. С ним на мостике стоял еще один человек: несколько ниже и не такой мускулистый, но казалось, что командовал на корабле именно он. Власть и могущество исходили от его внимательных глаз и от свободной манеры держаться. Поскольку оба они стояли на мостике, что примерно на три этажа возвышался над остальными, услышать их разговор не было никакой возможности. Капитан подтолкнул своего помощника, который, казалось, был более увлечен созерцанием группы вооруженных солдат, нежели опасным маневром корабля.