Одежда его в беспорядке валялась на кровати, и пока она аккуратно складывала ее, Слоун не могла отделаться от мучившего ее вопроса — что он за человек? Что пережил он в своей жизни, чтобы так рисковать ею каждую секунду? Хуан продолжал скрипеть зубами, хотя внешне тело его не подавало ни единого признака, что он видел во сне нечто воинственное или опасное. Хотя ему было всего лишь около сорока, он уже «заработал» как минимум два опасных ранения, которые, случись с любым другим человеком, непременно заставили бы его покончить со всем этим делом. Но Хуана словно какая-то неведомая сила бросала в лапы опасности и риска, и пока фортуна ни разу не изменила ему: он выходил победителем из любой схватки.
Что же это, что так настойчиво влечет его к опасности и риску? Нет, это не суицидальные наклонности, которые Слоун поначалу в нем подозревала. Не может человек, что так добродушно подтрунивает над своим лучшим другом и пользуется безграничной любовью и уважением всего экипажа, стремиться во что бы то ни стало найти свою смерть в одной из схваток. Ведь никто так не любил жизнь, как Кабрильо. А может, именно это и толкало его постоянно рисковать ею? От этого ведь жизнь кажется еще дороже? Или же он негласно принял на себя ответственность за жизни других, став их ангелом-хранителем, покровителем, спасителем, защитником… как угодно? Затем она вдруг вспомнила их разговор несколько дней назад, когда Хуан сказал ей, кем бы стал, не свяжи он свою жизнь с морем. Он бы стал фельдшером и спасал бы жизни других людей, все время оставаясь в тени именитых врачей.
Внезапно из кармана его брюк, которые она держала в руках, выпало портмоне.
Слоун взглянула на Хуана. Тот даже не пошевелился. Понимая, что не должна этого делать, она не смогла устоять против любопытства, обуревавшего ее, и заглянула в портмоне. Все, что в нем находилось, это крупные и мелкие купюры различных валют. Ни кредитных карточек, ни визиток — ничего, что могло бы выдать его личность. Конечно, она должна была догадаться. Хуан не стал бы рисковать своим кораблем и Корпорацией, беря с собой повсюду документы, поскольку портмоне легко могли завладеть враги.
Слоун подошла к небольшому комоду и, непрестанно поглядывая на спящего Хуана, потянула за ручку средний выдвижной ящик. Там-то и хранилось все, что могло о многом ей рассказать. Там она нашла позолоченную зажигалку «Данхилл» с отделкой из оникса и украшенный орнаментом резак для сигар. Раскрыв его американский паспорт, она обнаружила, что почти все страницы были усеяны всевозможными печатями. На фотографии, сделанной около шести лет назад, у Кабрильо были еще довольно длинные волосы. Ей он больше нравился так, как сейчас, с короткой стрижкой. Помимо этого, в ящике находилось еще два американских паспорта. С фотографии одного из них на нее смотрел какой-то громила под именем Джеддедия Смит. И только вглядевшись получше, она поняла, что это был сам Хуан, конечно, искусно замаскированный. Также в ящике Слоун обнаружила несколько паспортов других стран, несколько соответствующих им кредиток, лицензий на управление кораблем и удостоверений капитана. Среди вороха документов в ящике хранились красивые золотые часы с гравировкой «Гектору Кабрильо от Розы», видимо, они некогда принадлежали его деду или отцу; несколько писем от родителей, удостоверение служащего ЦРУ, маленький пистолет, увеличительное стекло на ручке из слоновой кости и поржавевший перочинный нож.
В самом дальнем углу ящика лежала красивая маленькая коробочка, в которой Слоун, к своему великому удивлению, обнаружила обручальное кольцо. Рассмотрев его поближе, она убедилась, что Хуан носил его очень мало: выглядело оно как новенькое. «Какой глупой надо быть, чтобы упустить такого мужчину, как Хуан?» — подумала она. Таких ведь — один на миллион, и уж если судьба дала тебе шанс быть с ним, надо во что бы то ни стало воспользоваться им! Взглянув еще раз на кольцо, Слоун вдруг обнаружила на дне коробочки, в которой оно лежало, сложенную в несколько раз записку.
Она не могла остановиться. Бросив взгляд через плечо и убедившись, что Хуан спит, как младенец, Слоун быстро выхватила записку и прочла ее. Это была выписка из полицейского отчета об аварии в Фолз-Чёрч, Виргиния, в которой говорилось об обстоятельствах смерти Эми Кабрильо. Слезы навернулись на глаза Слоун, пока она читала этот сухой, словно машиной составленный отчет о ее смерти, о том, что уровень алкоголя в ее крови почти в три раза превышал норму.
Человек такого типа, как Хуан, вступал в брак лишь однажды. И лишь с той, с которой был готов разделить всю свою жизнь. И тот факт, что его жена погибла по своей собственной вине, заставил Слоун возненавидеть ее всем сердцем.
Она быстро положила записку и все остальное на место, схватила поднос и вылетела из каюты Кабрильо.
Только она успела захлопнуть за собой дверь, как из-за угла показалась Линда Росс.
— Добрый вечер, — поспешно произнесла Слоун, стараясь скрыть свое смущение. — Хуан не спустился к ужину, поэтому я решила принести ему немного еды. А он спит.
— И поэтому вы плачете?
— Я… — Слоун больше ничего не могла из себя выдавить.
Линда ей тепло улыбнулась.
— Не беспокойтесь об этом. Это будет наш маленький секрет. Хуан — один из самых лучших людей, которых я когда-либо встречала.
— Вы с ним?..
— Признаюсь, что он чертовски привлекателен, и когда я только устроилась к нему в Корпорацию, в голове у меня проскользнула подобная мысль… Но нет, мы с ним всего лишь друзья, и между нами никогда ничего не было и не будет. Он мой друг и мой шеф, а это для меня важнее всяких интрижек, — улыбнулась Линда.
— И для него тоже. Он ведь однолюб. Иначе и быть не может.
— Вам известно об Эми?
— Я… просмотрела его личные вещи. Среди них была выписка из полицейского отчета.
— Никогда не говорите Хуану об этом. Он по-прежнему считает, что ни одному члену команды не известно о его вдовстве. Однажды Макс проговорился Морису, а тот, старая болтушка, разнес это по всему кораблю. Не скажу, что Хуан после этого зарекся любить. Более того, он нашел свою любовь. Ту, с которой не соперничать в его глазах ни одной женщине.
— «Орегон»?
Линда кивнула.
— Так что хорошенько подумайте, прежде чем что-либо… ну, думаю, вы меня прекрасно понимаете.
— Спасибо.
Слоун и Линда начали потихоньку удаляться от каюты Хуана, как вдруг дверь ее осторожно приоткрылась. Хуан высунул голову. Звук выдвигаемого шкафчика еще тогда разбудил его, однако он не решился спугнуть Слоун. Он еще поговорит с Максом за неумение держать язык за зубами. И Морису тоже достанется. Но все это потом. Он закрыл дверь. Необъяснимое облегчение мягко окутывало его сердце: он предполагал, что рассказать об этом ей будет очень сложно. Но все вышло само собой.
Хуан мирно беседовал с Мозесом Ндебеле в каюте для гостей. В этот день его солдат не было видно, похоже, что всех их сразила морская болезнь, ведь погода все бушевала. И Хуан по-настоящему наслаждался умом и интеллектом, некой жизненной мудростью африканского вождя. Тот познал небывалую силу прощения. Он нисколько не винил правительство, что так жестоко обходилось с ним все эти годы. Он совсем не походил на тех людей, что, сосредоточив в своих руках власть, старались нажиться на ней, идя по головам и прибегая к насилию. Нет. Он же делал все возможное и невозможное, чтобы жизнь в Зимбабве наладилась, чтобы страна вздохнула свободно и вернулась к былому богатству и процветанию. Он мудро рассуждал об экономических реформах и прочих необходимых преобразованиях. Говорил о поддержке сельского хозяйства, которое некогда кормило всю его страну, а сейчас находилось в упадке. Он говорил о необходимости мирного сосуществования и разделения власти.
Больше всего на свете он хотел, чтобы его люди перестали бояться правительства, а нашли способ внутри себя понять и простить его.
Кабрильо в очередной раз убедился, что предпринял верный шаг, вступив в дела с Ндебеле. Этот человек знает, что говорит. Теперь у него есть все шансы, чтобы вернуть Зимбабве былую славу лакомого кусочка на всем африканском континенте. Хотя, конечно, для этого еще надо отыскать погребенный под водами океана столетие назад корабль с сокровищами на борту.