— А ты? Если все, что с нами сейчас происходит, не сон, неужели ты отпустишь меня?
— Я — нет, просто…
— Просто глупость?
— Скорее глупая ревность. Или, правильнее сказать, страх потерять тебя.
— Как бы я хотела… — Стук в дверь остановил ее порыв.
Эдвард вошел бодрым шагом в номер, и только глубокие тени под глазами говорили о том, что ночь выдалась у него бессонной.
— Как провели время, молодые люди? Давайте скорее за стол! Аппетит зверский.
Фаррелл-старший взял Юлино запястье и нащупал пульс.
— Что сердце так часто бьется? Хорошо себя чувствуешь? Принимаешь лекарства, что я тебе дал?
— Да, это просто волнение. — Юле стало неловко. Она уже не первый раз ловила себя на мысли, что робеет перед этим человеком. Глубоко в душе поселилось чувство, что мистер Фаррелл знает о ней гораздо больше, чем она сама. — Идемте завтракать.
На столе сверкал белизной фарфоровый сервиз. Юля не ошиблась, в посеребренном лотке с крышкой оказалась овсянка. Яйца, авокадо на поджаренных тостах, маленькие канапе на шпажках из кусочка белого хлеба, черри и твердого сыра, несколько соусов и джемов. Классический завтрак в английском стиле она так себе и представляла. И сегодня был чай, никакого кофе.
— Я пока остаюсь в Москве. Поведайте ваши планы? — Эдвард протянул Юле бутерброд. — Джулия, расскажи мне, есть динамика в твоей памяти?
— Она уже цитирует латынь и сочиняет стихи, — ответил Роберт за нее.
— О, это не всегда встретишь и у людей без потери памяти. Я думаю, в таком случае вскоре все придет в норму либо само по себе, либо вследствие сильного эмоционального потрясения, взрыва. — Фаррелл-старший помолчал секунду и лукаво ухмыльнулся: — Роберт, пожалуй, подошел бы на роль детонатора. Но, хотя любовь и творит чудеса, я имею в виду немного другое. Как сказал Джон Локк: «Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновляет их резцом».
Чем больше Юля слушала Роберта и мистера Фаррелла, тем больше удивлялась царившей за столом непринужденной обстановке. Ей было сложно представить, что раньше она не знала этих мужчин. Может, они все-таки разыгрывают ее, ведь невозможно настолько быть на одной волне с чужими тебе людьми. Эдвард отложил салфетку.
— Чудесный завтрак! Джулия, ты, бесспорно, делаешь этот мир лучше, — на его губах промелькнула улыбка. Он кивнул сыну, и взгляд его ожесточился. — А теперь, старина, пойдем-ка, поговорим в кабинет.
Роберт подмигнул Юле.
— Не скучай, я скоро. Прогуляйся по гостинице, здесь есть магазины и, кажется, даже СПА, — он достал бумажник и протянул ей деньги. — Возьми наличные. Если не хватит, набери меня.
— Спасибо, — румянец тронул ее щеки. «Я все больше начинаю чувствовать себя обязанной…».
— Я позвоню тебе, когда освобожусь, — ласково прошептал Роберт и нежно коснулся губами кончиков ее пальцев.
«… Но до чего же спокойно рядом с ним».
Роберт пригласил отца на балкон, боясь прослушки в российских гостиницах, и вполголоса рассказал о случившемся. Тот молча внимал ему, то хмурясь, то качая головой.
— Ты здесь? — позвал Роберт.
— Мальчик мой, — Эдвард облокотился на перила, — мы с тобой находимся в чужой стране. Поверь, тюрьмы здесь так себе. И забудь уже о мести. Я думал, что ты просто хотел встретиться со старыми друзьями, иначе не отпустил бы. А еще девушку с собой потащил! Где твой ум? Вам нужно сменить гостиницу, раз этот человек видел тебя здесь. Не испытывай судьбу лишний раз.
— Хорошо, но разве такой человек должен ходить по земле? — возмутился Роберт. — Что я должен был сделать, увидев его? Вызвать полицию?
— Да, Роберт, я все понимаю, но ты увидел его неслучайно! — отец сел в плетеное кресло, спрятал лицо в ладонях и долго сидел неподвижно.
— Хорошо, — сказал он, — Рябой смог уйти, и совесть твоя чиста. Займись теперь более приятными делами. В твои сети попалась прехорошенькая рыбка, а ты из себя Робин Гуда корчишь. Давай вернемся в номер, если это все ужасы на сегодня.
Роберт открыл балконную дверь и шаркнул ногой.
— Все, милорд.
Отец прошел в комнату и замер, оторопело уставившись на постель с чуть скомканным с краю покрывалом.
— Кстати, как продвигаются ваши отношения? — Эдвард явно старался спросить об этом непринужденно.