— Но ведь не думаешь же ты об… убийстве? — В ее голосе прозвучал ужас. — Ты считаешь, что они могли бы совершить убийство? Нет, нет, только не такие порядочные люди, как Клоуды!
— Вполне возможно, что убийства совершают именно такие порядочные люди, как Клоуды. Но им не удастся погубить тебя, пока я рядом с тобой. Им пришлось бы сначала убрать меня с дороги. Но если это у них получится, тогда сама будь начеку.
— Дэвид! Не говори таких ужасов!
— Послушай, — он сжал ее руку, — если случится так, что меня здесь не будет, будь осторожна, Розалин. Жизнь — опасная штука, помни это. Чертовски опасная. И сдается мне, особенно опасная для тебя…
Глава 7
— Роули, ты не можешь достать для меня пятьсот фунтов?
Роули пристально посмотрел на Лин. Она стояла перед ним, запыхавшаяся от бега, бледная, со сжатыми губами.
Он сказал, успокаивая ее так, как будто обращался к лошади:
— Ну-ну, спокойнее, старушка. В чем дело?
— Мне нужно пятьсот фунтов.
— Мне и самому они пригодились бы.
— Но, Роули, я говорю серьезно. Ты не можешь одолжить мне пятьсот фунтов?
— Я очень стеснен в средствах. Новый трактор…
— Да-да. — Она не интересовалась подробностями работы на ферме. — Но ты бы смог достать деньги, если бы тебе было очень нужно?
— Зачем они тебе, Лин? У тебя какие-нибудь неприятности?
— Они мне нужны для него… — Она указала кивком на большой прямоугольный дом на холме.
— Для Хантера? Чего ради?..
— Это все мама. Она взяла у него взаймы. У нее какие-то затруднения с платежами.
— Да, ей нелегко. — Голос Роули звучал сочувственно. — Я очень хотел бы помочь, да нечем.
— Не могу я, чтобы она брала в долг у него!
— Держись, старушка. Ведь деньги дает не он, а Розалин. А почему бы и нет, в конце концов?
— Почему бы и нет? И это говоришь ты, Роули?
— Не вижу, почему бы Розалин и не прийти на выручку хоть разок. Старый Гордон всех нас подкузьмил тем, что покинул этот мир без завещания. Если Розалин толково объяснить положение вещей, она сама увидит, что должна помогать.
— Ты-то не брал у нее?
— Нет. Ну, тут другое дело. Я не могу просить денег у женщины. Мужчине это не подобает.
— Неужели ты не понимаешь, что я не хочу быть… обязанной Дэвиду Хантеру?
— А ты ему вовсе не обязана. Это не его деньги.
— Но фактически все равно что его. Розалин абсолютно у него под каблуком.
— Да, еще бы! Но по закону деньги не его.
— Так ты не одолжишь, не можешь одолжить мне денег?
— Послушай, Лин. Если бы ты попала в настоящий переплет… шантаж или долги… я мог бы продать землю или скот. Но это было бы уже с отчаяния. Я и так только-только становлюсь на ноги. Да еще никогда не знаешь, чего ждать от этого чертова правительства. Все у него через пень колоду, заваливает нас вопросниками и анкетами. Приходится иной раз заполнять их до глубокой ночи…
Лин повернулась и медленно пошла обратно к Белой вилле.
— Ты не можешь вернуть их, мамочка?
— Ну что ты, Лин, дорогая моя! Я пошла с ними прямо в банк. Потом я заплатила Артуру Бодгхему и Кнебуорту. Кнебуорт уже стал просто невежлив. Какое облегчение, дорогая! Я уже много ночей не спала. Поверь, Розалин проявила полное понимание и была очень мила.
Лин сказала с горечью:
— Ну, теперь, я думаю, ты будешь обращаться к ней часто.
— Надеюсь, что в этом не будет необходимости, дорогая. Я постараюсь быть очень экономной. Но, конечно, теперь все так дорого. Жить становится с каждым днем все труднее.
— А мы становимся все хуже. Делаемся попрошайками.
Эдела вспыхнула.
— Ты не выбираешь выражений, Лин! Я объяснила Розалин, что Гордон всегда нам помогал.
— Мы не должны были пользоваться его помощью. Это нехорошо. Он имеет все основания презирать нас.
— Кто презирает нас?
— Этот отвратительный Дэвид Хантер.
— Право, — сказала с достоинством миссис Марчмонт, — я не понимаю, какое может иметь значение, что именно думает Дэвид Хантер. К счастью, сегодня утром его не было дома, иначе, пожалуй, он повлиял бы на Розалин. Она совершенно у него под каблуком.
Лин переменила разговор.
— Что ты имела в виду, мама, когда сказала — помнишь, на другое утро после моего возвращения: «Если только он ее брат»?
— Ах, это!.. — Миссис Марчмонт слегка смутилась. — Да, знаешь ли, были кое-какие сплетни…
Лин молча ожидала продолжения. Миссис Марчмонт кашлянула.
— У молодых женщин такого типа — искательниц приключений — обыкновенно бывает в запасе молодой поклонник. Предположим, она говорит Гордону, что у нее есть брат, телеграфирует тому в Канаду или еще куда-нибудь. Этот молодой человек появляется. Откуда Гордону знать, брат он ей или не брат? Бедный Гордон, без сомнения, совершенно потерял голову и верил всему, что она говорила. И вот ее «брат» приезжает с ними в Англию, и бедный Гордон ничего не подозревает…
Лин упрямо сказала:
— Я не верю этому. Не верю!
Миссис Марчмонт удивленно подняла брови:
— Право, дорогая…
— Он не такой! И она… и она не такая. Может быть, она глупа, но она хорошая. Да, она хорошая. Эти сплетники выдают за истину собственные грязные мысли. Я не верю, говорю тебе!
Миссис Марчмонт с достоинством сказала:
— Хорошо, дорогая, но, право же, я не вижу необходимости кричать…
Глава 8
А неделю спустя с поезда пять двадцать на станции Вормсли сошел высокий человек, бронзовый от загара, с рюкзаком за плечами.
На противоположной платформе группа игроков в гольф ожидала поезда в Лондон. Высокий человек с рюкзаком отдал контролеру билет и сошел с перрона. Минуту или две он постоял в нерешительности, затем увидел указатель «Пешеходная дорога на Вормсли Вейл» и решительно направился по этой дороге.
В усадьбе Лонг Уиллоуз Роули Клоуд только что приготовил себе чашку чая. Тень, упавшая на кухонный стол, заставила его поднять глаза. На мгновение он подумал, что девушка, стоящая в дверях, — Лин, но его разочарование сменилось удивлением, когда он узнал Розалин Клоуд.
На ней было платье из какой-то домотканой материи в яркую широкую полоску, зеленую и оранжевую. Искусственная простота эта обошлась гораздо дороже, чем мог себе представить Роули.
До сих пор он видел ее одетой в дорогие городские платья; она носила их чуточку неловко — так, думал он, как манекенщица носит платья, которые принадлежат не ей, а фирме, где она работает.
Сегодня в своем ярком полосатом платье она показалась ему совсем новой Розалин. Стало заметнее ее ирландское происхождение: ее темные вьющиеся волосы и прелестные синие глаза с поволокой. Слова она тоже произносила с ирландским акцентом — певуче и мягко, а не тщательно и несколько манерно, как обычно.
— Такая чудная погода! — сказала она. — Мне захотелось погулять. — И прибавила:
— Дэвид уехал в Лондон…
Розалин сказала это почти виновато, щеки ее вспыхнули. В смущении она достала из сумочки портсигар и предложила сигарету Роули, но тот отрицательно покачал головой и стал искать спичку для Розалин. Молодая женщина безуспешно пыталась зажечь маленькую золотую зажигалку. Роули взял вещицу из ее рук и одним резким движением высек огонь. Когда она склонилась к нему, чтоб прикурить, он заметил, какие у нее длинные и темные ресницы, и подумал: «Старый Гордон знал, что делает…»
Розалин отошла на шаг и восхищенно сказала:
— Какая прекрасная телка пасется у вас на верхнем поле!
Удивленный тем, что это ей интересно, Роули стал рассказывать Розалин о ферме. Этот интерес, как ни поразил он Роули, был явно искренним. Роули еще больше удивился, когда обнаружил, что Розалин хорошо знакома с сельским хозяйством. О сбивании масла и производстве сыра и сливок она говорила с полным знанием дела.
— Вы рассуждаете, как жена фермера, Розалин, — сказал он с улыбкой.
Воодушевление сошло с ее лица. Она сказала:
— У нас была ферма в Ирландии, прежде чем я переехала сюда… до того как…