Более полугода прошло с тех пор, как погиб Хэфер. Официально использовалась формулировка «бесследно исчез», позволявшая не объявлять траур и не называть имени следующего наследника трона. Гробница царевича была заложена, как и подобает, в день его совершеннолетия, но несколько месяцев назад Император повелел выделить больше мастеров и завершить усыпальницу как можно скорее. Как и все они – все, кто любил Хэфера, – отец желал сохранить память о наследнике. Его имя высекалось глубоко в камне среди молитв Богам и магических формул, должных обеспечить безопасное прохождение его душе через пространство Неведомого. Над его образом на фресках трудились лучшие художники. Лучшие краснодеревщики и ювелиры изготавливали его саркофаг, который пока видел только Хатепер, когда одобрял эскизы и проверял ход работ. Он избавил брата от этой тягостной обязанности, ибо равновесие, к которому за время, минувшее с исчезновения сына, пришёл Секенэф, было слишком хрупким.
В центральном храме Великого Зодчего на острове Хенму жрецы вылепили из священной глины форму – подобие царевича, призванное стать ориентиром для его потерянной души. Обряд захоронения будет проведён по всем правилам. Память о Хэфере останется в веках, и Боги услышат о нём в молитвах его близких.
Эту форму, пока ещё не одухотворённую, сегодня и предстояло увидеть Анирет.
Вход в гробницу Хэфера пока оставался незавершённым, но защитные формулы уже частично были нанесены. У этого входа жрец Ануи совершил размыкающий жест и отпер временную деревянную дверь, через которую пока проходили только мастера и Хатепер во время своих визитов. Сегодня мастеров здесь не было – членам императорской семьи требовалось уединение.
Псы сели по обе стороны от входа, неподвижные, точно базальтовые[18] статуи. Жрец затеплил подвесной светильник и с поклоном передал его Хатеперу. Никто не проронил ни слова. Великий Управитель вошёл под сень гробницы, и царевна последовала за ним. Бальзамировщик остался ждать у порога вместе со своими псами.
Усыпальница была сравнительно небольшой и состояла из двух залов. Здесь царил полумрак, разгоняемый только золотистым огнём светильника, но Анирет уже различала незаконченные пока прекрасные росписи и сложный иероглифический узор священных текстов. Каменный пол был временно покрыт деревянным настилом, чтобы не повредились гладкие плиты, пока здесь работали мастера, а также для облегчения доставки внутрь всего необходимого. Хатепер ускорил шаг и зажёг несколько светильников у стен. Доступ воздуха сюда осуществлялся через сложную систему потайных вентиляционных ходов, а освещение давали не только многочисленные светильники, но и знаменитая по всему континенту система зеркал, улавливающих и отражавших свет так, что в помещении становилось ясно почти как днём, по крайней мере для рэмеи. Когда Великий Управитель закончил со светильниками и обернулся, Анирет ахнула.
Незавершённые рельефы замерцали яркими насыщенными оттенками. Кое-где были лишь наброски, намётки картин, которым скоро предстояло быть запечатлёнными на камне. Потолки уже были закончены – полотно цвета глубокого индиго, украшенное множеством золотистых звёзд. Со стен на царевну смотрели Боги и нэферу, члены императорской семьи… и даже она сама. Вот царица Каис и Император Секенэф держат в любящих руках своего первенца. Вот он овладевает искусством войны и управления, ремёслами, земледелием. Вот обнимает Анирет, помогая ей делать первые шаги. Вот охотится вместе с Ренэфом. Вот совершает первую дипломатическую миссию с дядюшкой Хатепером. Вот гибнет от руки тех, чьи имена не будут запечатлены… и Богиня укрывает его защищающими крыльями, а псы Ануи ведут его к Владыке Вод Перерождения на Суд, который он непременно пройдёт.
Читая историю его ужасающе краткой, не вовремя оборвавшейся жизни по фрескам и наброскам, с изумлением вглядываясь в искусно выполненные портреты родных лиц, Анирет и сама не заметила, как добралась до погребального покоя. Здесь Хэфер, улыбаясь такой знакомой мягкой улыбкой, приносил дары Богам. Здесь Они принимали его, чистого сердцем и сознанием. Посреди покоя высился гранитный саркофаг без крышки, а поверх него, на деревянных перекрытиях, окованный золотыми пластинами, стоял саркофаг кедровый. Крышка была прислонена к дальней стене, пока тоже не завершённая. В ней ещё только угадывались черты царевича.