– Ты ведь не вернёшься ко мне больше, да? – спросил он печально. – Огонь жизни разгорается во мне всё ярче, и значит, как сказал Верховный Жрец, в твоей путеводной музыке больше не будет нужды… Но она нужна мне. И я хочу узнать тебя, кем бы ты ни была.
Женщина снова попыталась высвободиться, и на этот раз он уже не посмел удержать её. Одежды жрицы прошелестели, когда она быстро поднялась и направилась куда-то во тьму.
– Я буду так рад, если ты всё же вернёшься, – проговорил он ей вслед.
Дверь скрипнула, пропуская внутрь немного тусклого света из коридора – этого было недостаточно, чтобы разглядеть что-то, кроме силуэта в тёмных одеждах. Жрица выскользнула из комнаты, оставив царевича в одиночестве.
Со вздохом Хэфер откинулся на ложе и провёл ладонью по покрывалу, ещё хранившему тепло там, где сидела жрица. Его фантазия рисовала рэмейскую деву, загадочную и прекрасную, хотя она вполне могла оказаться и пожилой дамой, умудрённой годами и тайнами своего искусства. Как бы там ни было, Хэфер чувствовал необъяснимое родство с таинственной жрицей. При мыслях о ней его охватывало странное томление, мало общего имевшее с влечением к женщинам, которое было ведомо ему прежде.
Ренэф торжествовал. Наконец-то отец соизволил призвать его! Сердце царевича билось яростной радостью, когда он направлялся в кабинет отца, чеканя шаг. Перед ним почтительно расступались слуги, не раз испытывавшие на себе непостоянство его характера. Царевич позволил себе несколько приветственных кивков, настолько хорошим было его настроение. «Я восстановлю честь императорской семьи, покажу прихвостням фейских отродий их место, – с воодушевлением думал молодой рэмеи. – Хэфер будет отомщён».
Ренэф очень надеялся, что ему удастся найти и вернуть останки брата. Для него это стало делом чести, которое нужно было осуществить любой ценой. Смерть Хэфера не обрадовала его, но он и не горевал – так уж сложились отношения между братьями. А вот сама мысль о предательском нападении разжигала в нём гнев. Как посмели заговорщики покуситься на наследного царевича! Проклятым эльфам не могло быть веры, он всегда это знал. Но если предательство Тремиана Ареля Ренэфа не удивляло – эльф он и есть эльф, у этих даже между собой отношения такие, что не поймёшь, союзники они или враги, – то вопрос, как удалось подкупить Сенахта, вызывал у него недоумение. Хэфер возвысил этого простолюдина до ранга личного стража и не жалел богатых подарков для его родителей. Но, похоже, рыбак оказался не так прост, как всем казалось, хотя какие он преследовал цели, приводя своего господина прямо в засаду, уже никто никогда не узнает. «Что ж, тем лучше, что Сатеховы твари покарали их всех. Вряд ли это входило в планы изменников», – с мрачным удовлетворением думал царевич, останавливаясь у дверей и нетерпеливо стуча.
Один из отцовских слуг с поклоном пропустил юношу в покои. Ренэф прошёл в кабинет, удостоив коротким взглядом лишь Восьмерых Стражей. Ануират были неким вечным атрибутом Владыки, вроде Двойного Венца или Жезла и Плети Ваэссира. Царевич привык к этим безликим фигурам в золотистых доспехах с детства и только сейчас стал задумываться о том, что и ему однажды придётся выбрать себе Стражей. Разум услужливо подкинул легенду об этих существах, которые служили трону со времён первого Эмхет и были уже не вполне рэмеи.
«Ваэссир, первый из Эмхет, божественный Владыка Таур-Дуат, спустился на землю, чтобы навсегда остаться среди тех, кого он любил и защищал. Для того пришлось ему прервать своё существование, дарованное Амном народу нэферу, и претерпеть Великое Преображение, ибо Закон не позволял могучим обитателям иных планов бытия вторгаться на план земной, дабы не внести разрушения в Ткань Мироздания.
Сама земля Таур-Дуат пела в золотом сиянии Ладьи Амна, когда Владыка Ваэссир Эмхет сошёл на неё, чтобы мудро и справедливо править возлюбленным своим народом рэмеи. Но после Великого Преображения Ваэссир стал более уязвим для своих врагов, коих было, увы, немало.
Тогда отец его, Ануи, Владыка и Защитник Мёртвых, призвал самых верных своих жрецов и говорил с ними о таинствах перерождения. После Он вложил в них искру своего божественного естества, дав их плоти силу, в которой каждый из них превосходил рэмеи, человека или эльфа. Как воины, они не знали себе равных. Клинки и даже колдовство уязвляли их плоть куда слабее, чем у других живущих. Нарекли их Ануират, Отмеченные Ануи, и помимо привычного лика имели они лик, отражавший Силу их Божества. Говорят, что и души их были изменены печатью Стража Порога, но эту тайну Ануират хранили надёжнее всех прочих.