– Тебя изгонят из общины, Сехир, – возразил Хэфер. – Из твоей стаи…
– А то я не знаю, – отмахнулся Ануират, снова садясь. – Зато я буду жить, зная, что сделал всё, что мог.
– Да, вот такой он, мой Сехир, – грустно улыбнулась Берниба, но в её интонациях Тэра отчётливо уловила нотки гордости.
– Я… у меня нет слов, равных моей благодарности, – голос Хэфера едва заметно дрогнул. – Для Ануират пойти против стаи – всё равно что погибнуть.
– Да, эту жертву мы оба готовы принести, – ответила Верховная Жрица. Взгляд, которым она одарила царевича, Тэре совсем не понравился. – Но готов ли и ты принести жертву, Хэфер Эмхет, наследник Владыки?
Лицо царевича сменилось непроницаемой маской.
– Изящный ответ на моё выступление в храме, мудрая, – мрачно усмехнулся он, выпуская руку Тэры из своей. – В лучших традициях столичного двора. Я не пожелал дать вам время, и ты не желаешь дать время мне.
– Одно связано с другим, – Берниба пожала плечами. – Всё справедливо. И ты знаешь это, господин мой царевич, – добавила она вкрадчиво.
– О какой жертве вы говорите? – спросила Тэра. – Раз уж мы обсуждаем всё так открыто… договорите до конца.
– И ты тоже готова будешь говорить открыто? – спросила Верховная Жрица, внимательно глядя на девушку, потом перевела взгляд на Хэфера. – Скажешь ей сам?
– Не здесь и не сейчас, – резко ответил царевич и, поднявшись, вышел.
Тэра устремилась за ним. За спиной она услышала негромкий голос Бернибы:
– Время. Нам всем нужно немного времени…
В ту ночь Хэфер так и не объяснился с ней, и Тэра отступила, испугавшись разделить с ним и свою тайну, которая могла изменить буквально всё между ними.
Дни потекли размеренно. Царевич вернулся к каждодневным тренировкам, но теперь к нему присоединился Сехир.
В храме Хэферу не хватало живого противника, и он не мог в полной мере осознать, на что теперь способен в бою. В тех обстоятельствах так было даже лучше – девушка помнила, с какой горечью царевич вынужденно привыкал к своей слабости. Но теперь именно возможность тренироваться с другим воином помогала Хэферу оценить то, как восстанавливалось его тело, и каким теперь был его стремительно меняющийся потенциал. Проигрывать же раз за разом одному из Ануират было не печально и не совестно, ведь Ануират не знали равных. Тэра, впрочем, сомневалась, что Сехир дрался хотя бы вполсилы. Его целью была помощь царевичу, а не демонстрирация своих умений во всей красе.
Сехир также стал основным проводником Хэфера и Тэры в селении, охотно рассказывал об обычаях общины, шутил и безо всякого стеснения расспрашивал о жизни в столице и в храме, откуда Тэра была родом. В отличие от Бернибы, с ним было легко. Девушка подумала, что они вполне могут подружиться. Почему-то почти таким она по рассказам Хэфера представляла себе и Сенахта, и это подкрепляло её симпатию к воину.
В общине Ануират к гостям понемногу привыкли и уже не глазели, как в день прибытия. Разве что дети по-прежнему собирались в стайки, провожая царевича и жрицу то в храм, то к реке, но это Тэру скорее веселило, чем пугало.
Иногда во время тренировок Хэфера и Сехира Берниба приглашала Тэру с собой в храм. Верховная Жрица не спрашивала, подумала ли девушка над её предложением остаться среди Ануират, и решилась ли рассказать царевичу о зарождающейся в её чреве жизни. И за это Тэра была ей глубоко благодарна, хотя после того разговора за вечерней трапезой уже не питала к женщине такого доверия, как поначалу. Но говорить с ней о ритуалах, о служении Стражу Порога было удивительно приятно – кто поймёт жреца лучше, чем другой жрец? Тэра знала, чувствовала, что здесь могла бы узнать много и многому научиться. Да и чувство Дома росло и крепло в ней, поддерживаемое теплом и принятием местных жрецов и жриц. Но только всё это потеряло бы смысл, случись что с её царевичем…
А ночами Хэфер и Тэра выбирались на террасу, откуда можно было наблюдать звёздные россыпи, и говорили обо всём на свете, всеми силами стараясь забыть о том, что грозило разделить их. Иногда, засыпая в объятиях царевича, Тэра позволяла себе мечтать, будто они были здесь в безопасности, хоть и понимала, что пристанище это временное.
Сидя в тени деревьев, Тэра смотрела на засыпанную чистым мелким песком площадку, на которой двое мужчин обменивались ударами деревянных клинков. Возможность наблюдать за тренировками вызывала у неё смешанные чувства. С одной стороны, она счастлива была видеть радость и азарт Хэфера и то, как возвращались к нему силы. С другой – каждый выпад Сехира, каждый удар давался ей тяжело, потому что она всё ещё слишком отчётливо помнила процесс восстановления смертной формы царевича. Как хрупок сосуд плоти, знал каждый бальзамировщик. Но беспомощно смотреть, как разбойники избивали Хэфера, было страшнее. Ануират же никогда не причинил бы царевичу вреда. Девушка это понимала, но в некоторые моменты всё равно отводила взгляд и шептала молитвы Ануи, вспоминая раздробленные кости, часть из которых пришлось заменить, разодранную в клочья плоть и огонёк жизни, горевший не ярче угасающего светильника.