Джети, помнится, говаривал, что если бы у Сатеха были такие жрецы – история Таур-Дуат писалась бы совсем иначе. Смешать кровь рэмеи и эльфа было почти невозможно – слишком разные народы, слишком разные предки стояли у корней зарождения расы. Однако иногда такое всё же случалось… Порождениям невероятных союзов не было жизни ни по ту сторону гор, ни по эту – ни один народ не принимал их, и ни одна религия не признавала наличия у них души. Ведь откуда было бы взяться душе, если рождённый не был ни рэмеи, ни человеком, ни эльфом?.. Сами Боги отторгали их, сама природа… И всё же…
Сатех был покровителем всех отверженных порождений этого мира. Такое дитя вполне могло найти себе место под сенью Его забытых заброшенных храмов… А во что оно выросло – было страшно предположить. Что же до Иссилана Саэлвэ – он использовал любой доступный инструмент без всяких предубеждений.
Мысль Хатепера пошла дальше. Если это создание в самом деле унаследовало магию гламура от своего высокорождённого отца, а тем более такого отца, одного из самых могучих эльфов за всю историю Данваэннона, – отыскать его будет не легче, чем песчинку в барханах Каэмит. Не так уж много живущих под небом умели прозревать сквозь личину. Почуять эльфа, прикинувшегося рэмеи, мог бы и сам Хатепер – но вот сумел ли бы он почуять полурэмеи?..
Да и что дала смесь этих энергий – древней рэмейской магии, которую не использовали уже даже сами рэмеи, и высшей эльфийской? Как могло дитя двух рас трансформировать это Знание под себя, в каком виде – оставалось лишь предполагать.
– Откуда мне знать, что этот маг не заодно с тобой? – Хатепер изогнул бровь. – Даже если я допущу, что он существует. Вполне вероятно, что он помогает тебе теперь. То самое влияние извне. Серкат мечтала возродить культ, создать новую общину жрецов Отца Войны. Ты – один из них.
– Этот маг пытался убить моего Владыку и мою ученицу, – с горечью ответил Перкау. – Он убил нашего патриарха, вожака стражей моего храма. Даже если Серкат обучала его, как и меня когда-то… он не союзник мне. А вот тебе…
На этот раз дипломат не удержался и тихо рассмеялся.
– Я бы разгневался за дерзость, но слишком уж невероятно твоё обвинение.
Перкау изумлённо посмотрел на него. На миг, только на миг Хатеперу показалось, что он мог бы рассказать жрецу всё – о своём расследовании, о том, что Император отправился на поиски сына, – и что это будет верным шагом. Но в итоге дипломат решил не говорить. Он был в смятении, и этот разговор привнёс в его разум ровно столько же ясности, сколько и смуты. Как относиться к жрецу, он не знал до сих пор. Но, по крайней мере, продолжать пытки теперь не было нужды.
Хотел того Перкау или нет, но в этом деле он станет Хатеперу союзником.
– Я получил от тебя то, что мне было нужно, – сказал Великий Управитель.
– Стало быть, теперь ты отдашь приказ о казни?.. – глухо проговорил бальзамировщик.
Хатепер взглянул на него, подавил неуместное сочувствие, напоминая себе, что стояло за этим рэмеи, и чем грозило Обеим Землям.
– Отдам.
Когда Хатепер Эмхет вышел, Перкау судорожно вздохнул и обессиленно повалился на пол. Всё оказалось зря, но, по крайней мере, теперь его ждало избавление.
– Я подвёл тебя, Хэфер… – выдохнул он чуть слышно, пытаясь не осознавать этого, потому что осознание разрушило бы его разум. – Подвёл…
А возможно, разум его уже и так разрушен? Слишком уж невероятной казалась пришедшая мысль: что если Хатепер Эмхет не играл с ним, а действительно не был врагом?..
Вернулись стражи, отвели его обратно в комнату, где он проводил своё заключение, и почему-то сняли цепи. Что-то тихо и успокаивающе говорила Итари, но бальзамировщик не слышал её, замерев на зыбкой границе между потаённым пламенем и спасительной прохладной темнотой некрополей. И лишь когда Перкау остался один, он позволил себе оплакать то, что осталось от его жизни.
Хатепер шагнул в малый зал приёмов, где уже ждали его Минкерру, Кахэрка и пара бальзамировщиков из ближайшей свиты Верховного Жреца. В этот раз не было здесь только Таа.
Все склонились перед ним. Жестом он остановил Минкерру, попытавшегося встать, обвёл взглядом собравшихся и изрёк:
– В мятежном жреце Перкау мне больше нет нужды. Работа моих дознавателей окончена. Он будет казнён. Делать из этого всенародную церемонию я не намерен, равно как и делать тайну из самого факта.
По его жесту жрецы поспешно удалились. Хатепер приблизился к Первому из бальзамировщиков и тихо сказал: