– Ну, в таком случае даю своё дозволение.
Таэху посерьёзнел и тихо сказал:
– Благодарю тебя. За доверие сегодня… и не только сегодня.
В его глазах она прочла гораздо больше, чем эти слова, но и без того знала, что её решение пойти в святилище вместе было верным.
– Без доверия то, что предстоит нам, будет невыносимым, – ответила царевна.
– Пожалуй, – согласился он чуть слышно, отводя взгляд.
В молчании они ели ароматный хлеб с мёдом, запивая водой из фляг. Потом пришёл черёд фруктов. Хорошая трапеза всегда помогала заземлиться после любой жреческой работы, а увиденное сегодня определённо требовало заземления.
Анирет размышляла о том, как многое должен уметь и как много должен делать Владыка Обеих Земель, о том, сколько своей жизни он отдаёт Таур-Дуат. Она вспоминала отца, то, что узнала его по-настоящему как рэмеи Секенэфа, а не как Императора, только в последний год, и теперь даже скучала по общению с ним. А ведь к текущему моменту, после стольких лет, он был гораздо больше Ваэссиром, и гораздо меньше – Секенэфом. Как тяжело было дяде… а может, и матери.
Сколько ему оставалось впереди?.. Много говорили, что никому не под силу будет заменить его на троне. Но сейчас царевна думала о том, что никому не под силу заменить его в сердце тех, кто его знал и любил.
Давно её уже не удивляло, что срок жизни большинства Императоров был меньше, чем у других Эмхет и у простых рэмеи. А теперь узнала она и о другой цене, о других жертвах. Никому не даровали Боги Силу ради пустой славы, и горе тому, кто не понимал этого.
– Ты не будешь в этом одна, – вдруг проговорил Нэбмераи, точно прочитав её мысли. – Не забудешь, кто ты.
Она невольно вздрогнула, сфокусировала взгляд на его лице, знакомом каждой мельчайшей чёрточкой, немилосердно обрисованном сейчас ярким светом солнечной ладьи.
Его глаза были совсем как Великая Река – ласковая индиговая глубина, в которой играл свет. Манящая.
«Твоему удивительному сердцу это понадобится, когда однажды у тебя не найдётся подходящих слов, чтобы выразить всё…»
Анирет достала из потайного кармана заветный кусочек бирюзы, и камень привычно отозвался в ладони теплом, чуть завибрировал. Не говоря ни слова, она вложила талисман в руку Нэбмераи и спустилась ближе к воде, чтобы умыться.
Вот и всё. Шаг был сделан, и она не жалела – просто отпустила эту ладью по течению, на волю Золотой. Стоя спиной к Таэху, девушка улыбнулась, раскинула руки, почувствовав, как легко вдруг стало на сердце. Как будто краски мира стали чуточку ярче, и отступили тяготы – перед надеждой, связанной с любимым братом, перед безымянным чувством, притаившимся в груди, перед пониманием, что грядущее будет ей по силам.
Когда она обернулась, чтобы подняться, Нэбмераи уже стоял и ждал её, так и сжимая в руке кусочек бирюзы, а в другой держа её опустевшую сумку. Если он и хотел что-то сказать, то не мог. Но такой его взгляд Анирет уже видела прежде – на праздновании в Тамере.
А почти такой – совсем недавно, во сне.
«Как о многом я бы хотела поговорить с тобой, и не всё я могу доверить письмам. Мне не хватает тебя и твоей мудрости, не хватает наших бесед. Но я знаю, что твоё внимание не может быть отдано только мне. Эмхет издревле принадлежат всей Империи, и ты – даже больше многих из нас. Ты и так всегда находил время для нас троих… и для меня.
И всё же, когда я вернусь в Апет-Сут, я хотела бы украсть немного твоего времени и поговорить обо всём. О том, что пока скрыто от меня. О Павахе. О Хэфере. Мне были видения, смысл которых ты, возможно, сумеешь понять лучше, потому что тебе ведомо больше. Я видела незаконченную гробницу. И видела ту себя, которой должна стать.
Пишу тебе, чтобы до нашей встречи ты успел поразмыслить и взвесить, о чём действительно стоит мне рассказать. Прошу, будь милостив и развей сумрак моего неведения. Не могу не надеяться на это сейчас, когда мне это так нужно.
Я была в Мастерских. Но ты, должно быть, уже знаешь. Теперь я понимаю больше… в том числе и о об одном из своих видений.
А ещё, знаешь, я всё чаще вспоминаю твоё пожелание мне. Возможно, оно и правда сбудется…
Да хранят тебя Боги, дорогой мой дядюшка.
Царевна перечитала письмо и запечатала. Перед глазами отчётливо стояло лицо Хатепера, и от этого становилось теплее. Свои страхи она не стала доверять листу бумажного тростника, ведь от этого всё могло стать реальнее. Ренэф вернётся, и что бы ни произошло в Лебайе, родители и дядя сумеют разобраться. Уж кто-кто, а царица Ренэфа не бросит, поможет преодолеть всё. Ну а Император и Великий Управитель сумеют разрешить сложности с Данваэнноном.