— В чем, все-таки, смысл крюка через Зонгулдак? — устало поинтересовался Морозов, — Как это связано с боеприпасами, продовольствием, игумном монастыря и Севастопольским подпольем?
— Точно не знаю, но речь шла о какой-то реликвии, — развел руками Колтышев, — Темное это дело, но говорят верное, в борьбе с краснопузыми. Все? Получите у моего заместителя документы, деньги и адреса запасных явок. Свободны!
Колтышев остался один, хлебнул остывшего чая и хитро усмехнулся. Святая наивность! «Белое» движение захлебнулось, вымерзло в Галлиполи, а тем кто остался «не до жиру, быть бы живу». С этим согласился не только Скоблин, но и многие другие, разве что Врангель, Кутепов и Туркул мечтали о былом блеске Первопрестольной.
— Михаил! Мишка, черт бы тебя побрал! — требовательно позвал полковник, — Сгною в карауле!
В палатку просунулась наглая рыжая физиономия, выражавшая то самое незримое превосходство, которое присуще всем, кто близок к командирской кормушке. Михаил напоминал огромного вальяжного кота, живущего рядом с хозяином по привычке.
— Чего кричите-то, Ваше Высокобродь? — проворчал бывший лавочник, — Я Николай Николаевич, тут ужин сообразил! С утра маковой росинки во рту не было! На одном зелье и живете, прости Господи!
Колтышев в ответ усмехнулся и закурил. Они прекрасно понимали друг друга, и даже известная вольность в отношениях не выходила за рамки приличия.
— Ужин это хорошо! — ответил Колтышев, — Перекусим, а потом сходишь в ближайшую деревню и в местной гостинице найдешь поручика Селезнева и передашь ему записочку. Он тебе передаст бутыль виноградной водки, для отвода глаз. Будет, кто спрашивать, скажи, за провизией послали. Сам знаешь!
— Не впервой! А пока ужин! Твою мать! Подгорело! — всполошился денщик и выбежал из палатки.
— Михаил! — раздраженно крикнул полковник.
Брань прекратилась, а через минуту другую появился денщик, раскрасневшийся, с бланшем под левым глазом, но довольный собой. Михаил поставил перед начальством полную миску ухи, тарелку с ломтиками мяса и пол кружки водки.
— Опять конина? — улыбнулся Николай Николаевич, — Или собачатинка? То-то ни одной шавки в округе не видно!
— Обижаете! — наигранно испугался служивый, — Лучшая в этой дыре говядина!
— И где ты ее украл? — удивился полковник, — Должен я знать, как оправдываться перед Туркулом?
— Помилуйте! Вот Вам крест святой истинный, что достал у грека торговца! Мы тут с Ванькой, малость, рыбки наловили, продали и купили мяса, хлеба…
— Мерзавец! То-то я смотрю, что пяти динамитных шашек не хватает! — возмутился полковник и, едва сдерживая улыбку, пригрозил пальцем, — Смотри у меня!
— Так для благого дела! — погладил брюшко денщик.
— Иди ужинать! Ступай, ступай! — махнул рукой Колтышев и приступил к трапезе, одновременно размышляя о том, что мясо вполне стоит пропавшего динамита.
— Они кушают! Нельзя, Ваше бродь! — послышалось недовольное шипение Михаила, — Какие дела? Не пущу!
— Война войной, а обед по расписанию! — возмутился Колтышев и швырнул в палаточный проход пустую миску, — Если меня убедят, что на берегу прыгают большевики из Совдепии, то соглашусь ради этого прервать трапезу!
— Тут к вам по какой-то срочности его благородие поручик Мишрис от генерала Харжевского! — сообщил палаточный Аргус, — Примете или как?
— Входите, господин поручик! — смилостивился Колтышев, — Что-то экстренное?
Молодой офицер козырнул и вручил начальнику разведки незапечатанный конверт с письмом от генерала Врангеля.
— Присаживайтесь! Можете курить! — уже совсем доброжелательно предложил Колтышев, — Кофе?
— Спасибо, не откажусь, — ответил поручик с едва заметным прибалтийским акцентом, — Вы очень любезны!
— Миша! Принеси кофе! — приказал Николай Николаевич.
Денщик, с явным неудовольствием, принес кружку и поставил ее перед незваным гостем. Взглядом, Колтышев показал в сторону, где только внимательный человек мог заметить уголок конверта, лежавшего под фуражкой. Солдат все понял, усмехнулся, и торопливо вышел из палатки, как-бы случайно задев головной убор начальника. Послание Врангеля касалось разведывательной операции в Севастополе и содержало весьма пространные размышления о некоей коронованной особе, имевшей неоспоримые права на российский престол.
— Врангель спятил, определенно спятил! — размышлял полковник, Только очередных Лжедмитриев нам не хватало ко всем прочим неприятностям. О чем это он?«…и восстанет войско древних воинов, которые поднимут знамя Третьего Рима и коронуют императрицу более великую, чем Екатерина». А вот здесь точно попахивает желтым домом: «…доблестные офицеры, отправляющиеся с великой миссией должны быть не только рыцарями без страха и упрека, но и разбираться в древних мистериях, церемониальной магии, знать латынь и древнегреческий».