— Бедняжки. Вот уж не думала, что люди способны так сильно измениться.
— Это страх, — сказал он. — И они вправе бояться. Тебе еще повезло, похоже, ты совсем ни о чем не волнуешься.
— Нет, почему же. Но я просто не могу поверить в это полностью.
— Если бы ты была на Совете, когда мы вдруг осознали всю правду, ты бы поверила.
Андрос одернул плащ, потеребил маску.
— Посмотри — мне нравится эта мода, но ведь ясно, что кроется за ней. Должно быть, я так же перепуган, как и любой другой. Я еще не начал выбривать себе голову или носить эту темную хламиду с плотной маской, но не удивлюсь, обнаружив через несколько месяцев, что и эта гамма мне по душе. Разум здесь не при чем, только эмоции. Да, кстати, хочешь пойти на собрание?
— Собрание?
— Ты, должно быть, еще более рассеянна, чем я предполагал. Именно из-за собрания Кловис здесь. Все заинтересованные обсуждают сейчас на Большой Поляне Цветочного леса идею Бранда Каллакса. Они должны решить: предоставлять Бранду материалы для постройки звездолета или нет. Лично я надеюсь, что его под смешки выведут с трибуны, — последнее было высказано с такой горячностью, что Фастина даже взглянула на всегда уравновешенного Андроса с удивлением.
— И когда начинаются дебаты? — поинтересовалась она.
— Они уже начались. Ну что ж, пошли?
Андрос высвистел мелодию, и вскоре его машина, пробившись сквозь густую листву цветочных деревьев, зависла в футе над землей, изящная, яркая, сверкающая вычурными украшениями. Андрос помог Фастине сесть и сам прилег не противоположное сидение. Он засвистел, машина поднялась в знойное небо. Сквозь прозрачный пол можно было любоваться яркими цветами, достигавшими в диаметре двадцати футов.
И Фастина, и Андрос молчали, созерцая проплывавшее под ними цветочное море, пока скутер не оказался среди сотен таких же машин, паривших над Большой Поляной. На мгновение Фастине показалось, что Андрос необычайно взволнован, но она отогнала эту мысль, приписав ее своему предвзятому восприятию этого человека.
— Я вижу, у тебя нет гравипояса, — заметил Андрос, подал ей тонкий жгут и сам опоясался под мышками. Они ступили за борт и медленно поплыли над заполненными рядами сидений, пока не нашли свободные места.
Прямо перед ними на центральной трибуне выступал Бранд Каллакс, на нем, видимо, еще со вчерашнего вечера оставались камзол и тюрбан. Не обращая внимания на Бранда Каллакса, Фастина оглядывалась по сторонам до тех пор, пока не убедилась, что Марка тоже здесь. Он сидел, сложив руки, одетый в простую белую рубашку с высоким воротничком и черные брюки. Темные очки защищали его глаза от яркого света. Возле Кловиса в первом ряду горбился, укутавшись в рыжеватую тогу и вытянув ноги в черных сапогах на высоких каблуках, старик Нарво Велюзи. Его квадратное лицо было обращено к Каллаксу.
Фастине показалось, что Каллакс уже несколько охрип, хотя говорил он энергично и напористо.
— Через двести лет от человечества не останется ничего, кроме высохших костей, разрушенных зданий и мертвых механизмов. Что может быть лучше, чем попытаться предотвратить это? Создается такое впечатление, что каждый на Земле ушел в себя. Такой апатии я не ожидал. Вы хотите умереть? Судя по тому, что мне довелось увидеть за последние несколько дней, это самое последнее в перечне ваших желаний. И кроме того, я всего лишь образно выражаюсь, говоря, что собираюсь рисковать своей жизнью на Титане. Я знаю, какая там гравитация, помню о космофобии и понимаю, что среднему человеку не выдержать такой экспедиции, но я — то приучен к космосу, я могу терпеть космофобию гораздо дольше, чем нужно пробыть на Титане, чтобы убедиться до конца — никакой надежды нет. Я только прошу материалы, которые нам ни для чего не потребуются. Что со всеми вами происходит? Почему бы просто не позволить мне заняться постройкой звездолета? Я же единственный, кто может пострадать, — Каллакс вытер подбородок и помолчал, дожидаясь реакции. Реакции не последовало. — Нельзя оставлять попыток, — продолжил он. — Упорство — ценное качество человека. Мы пережили набег, мы переживем и эту напасть.
— Это последствие набега. Нам только казалось, что мы его пережили. — воскликнул Алмер. Микрофоны усилили его голос, и слова разнеслись по поляне.
Нарво Велюзи резко встал и принялся высматривать председательствующего, сидевшего за Каллаксом. Председатель, белокурый мужчина с песочного цвета усами, встретившись с ним взглядом, кивнул, и Велюзи поднялся на трибуну, сменив Каллакса.